Отцу было не разорваться, и однажды они с мамой все-таки приняли решение, что нам следует вернуться домой. Папа занял денег и прислал нам. Мы купили билеты на поезд и пришли попрощаться с Мишиным.
— Мы больше так не можем, — сказала мама. — Нам очень тяжело, финансово мы не продержимся.
— Это ошибка. Дальше все будет по-другому. У вас очень перспективный и талантливый сын и надо подождать. Терпите.
Алексей Николаевич дал нам денег на продукты, и мы остались.
Но после этого мало что изменилось. Наоборот, стало еще хуже.
Алексею Николаевичу срочно понадобилась квартира, и нам пришлось съехать. Мы сняли крошечную комнату в коммуналке с соседями-пьяницами. Платили за нее 200 рублей — для нас и это была огромная сумма.
Я нервничал, и на тренировках у меня многое не получалось. Мама постоянно плакала.
Содержал нас по-прежнему папа, который работал почти круглосуточно.
Когда заканчивались деньги, мама звонила ему. Я до сих пор помню этот тревожный голос:
— Витя, когда ты пришлешь нам денег?
И папа передавал через проводника конверт.
Но случалось и такое, что у нас не оставалось ни копейки. За помощью к Мишину мы больше обращаться не смели: было ужасно неудобно, тогда он казался нам недоступным, и мы его даже побаивались.
В самые голодные дни мы с мамой шли собирать бутылки. Жили тогда на Петроградке, недалеко от Дворца спорта «Юбилейный». А за «добычей» ходили к Петропавловской крепости.
Мама садилась на лавочку, а я высматривал тех, кто пьет пиво. Дожидался, пока человек допьет, подходил и тихо спрашивал:
— Можно у вас бутылку забрать?
Потом бежал к маме, и она прятала наш трофей в пакет. Когда мы понимали, что на сегодня хватит, шли в магазин и что-нибудь покупали. Иногда — очень редко — могли позволить себе даже пирожные. Но чаще всего бутылочных денег хватало только на батон хлеба — свежий и ароматный, с хрустящей корочкой. Тогда мне казалось, что ничего вкуснее белого мякиша и поджаристой корочки и быть не может.
Мама мне говорила:
— Да, мы собираем бутылки. Но ничего плохого в этом нет, не надо этого стыдиться.
А мне и не было стыдно. Я прекрасно понимал, что ничего плохого не делаю. Тем более что очень хотелось есть. Откусывая от только что купленного батона, я пытался успокоить маму:
— Мам, не переживай. Я буду много тренироваться. Я постараюсь заработать побольше денег, и когда-нибудь мы купим в Питере жилье. И папа с Леной к нам приедут.
Я просыпаюсь утром, пора собираться на тренировку. На столе лежит одно яблоко. Мама разрезала его на две равные части.
