— Назад! Ходить только по левому борту!
— Доброе утро, Лиза, — окликнул девушку Николай.
Она приподняла руку.
— Ступай отдыхай, Коля, наше доброе далеко осталось.
— Разговаривать не положено! — снова окрикнул охранник.
«Чтоб ты сдох, пес», — думал Николай, идя в каюту. Жуков уже принял душ после вахты, выпил в столовой чаю, приготовленного кок-пекарем Верочкой для вахты, и теперь лежал, растянувшись на своей койке под включенным ночником.
— Че не спишь, Макарыч? — спросил Николай устало.
— О тебе забочусь, малыш. — Жуков преувеличенно громко вздохнул. — Что ж ты так теперь и будешь возле нее кругаля давать? Сказано тебе — ноль впереди. Не тревожь девку и сам не майся.
— Все знаю, Константин Макарыч. — Николай сбросил сапоги и робу, сполоснул над раковиной лицо, ступни, после чего легко взлетел на заскрипевшую под ним верхнюю койку, ввинтился под заправленные простыню и одеяло. — Знаю, Макарыч, и не пойму, отчего люди стали зверями друг к другу. И слов других не знают, кроме команд: «Стой!», «Назад!» Я бы эту гниду в белом полушубке за шиворот — и за борт, пусть там сивучам кричит: «Стой!»
— Вишь, и ты такой воспитался, что сразу за борт — и хрен с ним. А другими недоволен, — заговорил внизу Жуков. — Не в них, друг, дело и не в нас. Система такая. Конвойного сверху настропалили, как хозяин травит пса, чтоб сделать его позлей. Вот он теперь и свирепствует. Придет время — и ты кого-нибудь за горло схватишь, воспитаешься, значит. Так оно и идет. А чтобы такая система не сорвалась, то устроены подпорки — ты, к примеру, вот сейчас наденешь сапоги и пойдешь стукнешь на меня, а я про тебя тоже кому надо: «стук-стук!» И вперед, на Колыму или даже подальше.
— Кончай, Макарыч! Мы кто, моряки или дешевки, чтобы стучать друг на друга?
— Не веришь? Почему я о тебе, корешок, и страдаю. И сон ко мне не идет. Хороший, думаю, хлопчик, а загремит ни за грош… Учти, так у нас устроено, что на любой коробке есть свои сексоты. И на палубе, и в машине, и среди комсостава. Спросишь — кто сексот? Да такой же, как ты, мариман, отличный мужик, но подписался сотрудничать. Он бы и рад не донести, да знает, что за ним тоже следят, капнут в случае чего. Тот, кому он докладывает, тоже мужик, наверное, нормальный, видит, что не надо, не стоило бы так делать, а не может иначе, потому как в ухо ему еще сексот дышит. И так до самого, кореш, верха. Учти… — Наступила долгая пауза. Жуков беспокойно заворочался внизу, потом, вскочив с койки, заглянул на лежащего Николая. — Заснул? Нет? Тогда почему молчишь?
