— Зряшное дело. Не даст нам ничего Журавлев. Не любит он таких попрошаек. Да и то сказать: только одному дай, а там и другие потянутся, как мухи на мед! На готовенькое-то много охотников найдется. Да будь бы я на месте Журавлева, тоже не дал бы. Так что лучше всего не езди никуда. Патронов Журавлев все равно тебе не даст, и наше с тобой дело — вообще на глаза ему не попадаться недели эдак две.
— Это почему же? — насторожился Степан.
— Нагрезили малость ребята наши ночесь.
— Чего такое?
— Из полка сиганули, второй эскадрон почти что весь целиком.
— Ка-ак! — бледнея, изменившимся голосом переспросил Степан. — Дезертировали, што ли? С оружием?
— Само собой. Да ты шибко-то не переживай, не волнуйся, и никакие они не дезертиры, что ты их, не знаешь? Просто видят, что у нас вроде затишье наступило, вот и решили домой съездить, своих попроведать. К тому же пообносились все страшное дело как, обовшивели. Побудут дома с недельку, одежонку исправят, по домашности кое-чего подладят и вернутся. Никуда они не денутся.
— Гады, гады ползучие! — нервно потирая руками колени, матюгал Степан беглецов. — Изменщики проклятые! Узнает про такое Журавлев, голову снимет!
— Да ну-у, что мы ему докладывать будем обо всяком пустяке. Помалкивай знай, и всего делов. А, гляди, через недельку они заявятся! Ребята надежные, почесь все нашей Усть-Уровской станицы. Может быть, ишо и патронами где-нибудь разживутся.
Федор набил табаком трубку, закурил и, как будто ничего особенного не произошло, продолжал спокойно рассудительным тоном:
— Винтовки у нас почесь наполовину берданы, патроны-то к ним сами наделали бы, будь бы у нас свинец. Опять же пороху нету, пистонов! Это как у той бабы, что говорила старику: «Будь бы мясо — пельменей настряпала бы, муки нету!» То же самое и у нас. А тут новое горе: с питанием стало плохо, хлеб есть у жителей, а партизаны наши почесь сплошь охотники, им мясо подавай, а их чаем потчуют да кашей надоваливают с простоквашей. А наша хозяйка щей постных наварила нам вчера, да таких, что ими только собаку ошпарить!
— Чего ты расплакался тут! — вскипел Степанов, и без того расстроенный самовольным уходом из полка партизан, — Мяса нету! А что, у богачей здешних овец не стало, быков?
— Остынь, не пори горячку-то. В уставе нашем что сказано, забыл? Брать у населения продукты для питания под роспись только в случае крайней необходимости. А какая же тут крайность, когда тайга вокруг и зверя там всякого полно. Послать человека три охотников хороших, вот тебе и мясо.
