— Вот он, сигнал, идемте, — поднявшись с предамбарья, приказал Золотарев.
Идти пришлось недолго. Новый под тесовой крышей дом, где помещались офицеры, находился неподалеку. Войдя в ограду, заговорщики остановились у высокого крыльца. Золотарев, снимая с себя винтовку, шепнул Баранову:
— Оставайся здесь, оружие наше карауль и наблюдай, — если кто из них в окно выскочит, руби его насмерть.
— А если в окно выскочит, которое в улицу?
— Если не догонишь, стреляй.
— Понятно, — мотнул головой Баранов, пробуя, легко ли вынимается из ножен шашка.
Золотарев даже шашку с себя снял, прислонил ее к стене. То же самое проделал и Глотов. Оба они с топорами в руках поднялись на крыльцо, следом за ними и Мишка.
Золотарев трижды стукнул кулаком в сенную дверь, в доме скрипнула половица, в сенях послышались шаги, робкий голос за дверью:
— Кто там?
— Свои, с пакетом из летучей почты, — условленным паролем ответил Золотарев.
Дверь открыл вестовой Миронова Суровцев с зажженной лампой в руке. Он еще не спал в ожидании заговорщиков, но, очевидно, струсил в последнюю минуту. Михаил видел, как в руке его мелко дрожала лампа.
— Спят, — сообщил он и зачастил полушепотом, — распьянехоньки, бутылку коньяку выпили вечерось, за картами меня посылали, а я за воротами постоял.
— Ладно, — не слушая, перебил Золотарев, — веди к ним.
Спертый воздух комнаты, где спали офицеры, пропитан устоявшимся винным и табачным запахом. Посреди комнаты стол, на нем две пустые бутылки, стаканы, блюдце с окурками, пачка папирос и наган без кобуры. Все это увидел Михаил при свете лампы, которую бледный как мел вестовой держал выше головы; пропуская вперед заговорщиков, сам он прижался к стене.
Хищно ощерившись, Золотарев перекинул топор в правую руку, шагнул к кровати, где густо храпел есаул.
— А ну, вставай, вражина! Получай, гад! — и, сдернув со спящего одеяло, он, гакая, рубанул его по голове.
Михаил успел еще увидеть, как Глотов поднял топор на Квятковского, но, видно, не сразу зарубил его; сотник, защищаясь, загораживаясь руками, заорал во все горло. Глотов ударил его вторично. Крик сотника и грохот упавшего со скамьи цветочного горшка разбудили хорунжего Мальцева. Михаил левой рукой ухватил со стола наган, замахнулся на хорунжего шашкой, но тот, вмиг сообразивший, в чем дело, кошкой сорвался с постели и, кинувшись на Мишку, ударил его головой в грудь. Падая навзничь, Мишка в упор выстрелил хорунжему в грудь.
Когда Михаил поднялся с пола, все три офицера лежали мертвые в лужах крови. Глотов, тяжело опустившись на стул, поднял с полу чайник с водой и пил прямо из носика, стуча по нему зубами. Насмерть перепуганный Суровцев словно застыл у двери с лампой в руке.
