— Вставай живее, — тормошила она мужа, трясла его за плечо, — солнце-то уж вон куда поднялось!
— М-м, — невнятно промычал атаман, переворачиваясь на другой бок.
— Человек вон приехал с пакетом, — не унималась атаманша, — из станицы, наверное.
— Отвяжись!
— Вставай, холера, дело-то, поди, важное, военное.
— Ох, кого это там принесло опять, — с трудом оторвавшись от подушки, атаман сел, опустил ноги на пол и, облокотившись на колени, сжал ладонями виски.
— Одевайся, Степаныч, ждет человек-то.
— Да будьте вы трижды прокляты! Ни днем ни ночью нету спокою, — ругался Филат, проклиная свое атаманство. Да и было за что: никогда еще не было у него столько хлопот, как в этом суматошном году. То подводы с него требуют, то сено подавай, то овес, то коней, то казаков мобилизуй. А сегодня к тому же голова трещит так, что моченьки нету. — Ох, — поднял он на жену страдальческий взгляд, — посмотри-ка, не осталось ли в графине-то?
Бокал водки, который принесла ему заботливая жена, оживил атамана. В голове у него прояснилось, боль поутихла, он запил водку огуречным рассолом, поблагодарил жену и, одевшись, вышел на кухню. Там ожидали его приезжий паренек лет семнадцати и очередной рассыльный, пожилой сивобородый Федот Нилыч, отбывающий дежурство за сына.
Хозяйская дочь, розовощекая черноглазая Маринка, очень пополневшая на шестом месяце беременности, вынимала из печки пшеничные булки, ставила их рядком на кутней лавке. Пахло печеным хлебом и медовым душком подсыхающей травы, которой застелен чисто проскобленный пол: на столе, исходя паром, шумел пузатый самовар.
При появлении Филата гонец встал, приветствуя атамана, подал ему пакет под сургучной печатью.
Атаман вскрыл пакет, посмотрел на исписанную фиолетовым карандашом бумажку и, досадуя на свою неграмотность, спросил гонца:
— Ты небось грамотный?
— Ага, — кивнул головой парень, — могу прочитать.
— Давай.
— «Покровскому поселковому атаману…» — бойко начал паренек.
Слушая его, атаман лишь головой покачал, дивясь про себя: «Смотри-ко ты, как чешет, не хуже моего писаря. Как водой бредет».
«Первый Забайкальский казачий полк, — продолжал парень, — прибывает в нашу станицу. Предлагаю к 29 мая сего года приготовить сто пудов овса и пять одноконных подвод, каковые предоставить в распоряжение полкового фуражира. Об исполнении донести. Станичный атаман вахмистр Пинигин. Писарь урядник Березин».
К удивлению гонца, атамана не только не огорчили предстоящие хлопоты, но он даже повеселел, выслушав предписание начальства.
