Брэкетт вздохнул и завел мотор, но тут дверцу дернули и кто-то воскликнул:
— Да это же Уолтер! Уолтер Брэкетт! Надо же! Давненько не встречались!
Брэкетт озадаченно оглянулся на загорелое лицо. Ему улыбался мужчина лет сорока пяти. Бежевый двубортный костюм, чесучовый галстук, на поясе бляха от Тиффани — бронзовый прямоугольник, на котором рекламируют все. На этой красовался барельеф склада и вилась надпись «Центральная тихоокеанская железная дорога».
— Да ты забыл меня, что ли? Никак и бифштексы у «Тадиха» не помнишь?
Улыбнувшись, Брэкетт кивнул. Ага. Херб Йохансен. Отец троих детей. Лет десять назад служил в патрульных, его любили все. И Брэкетт тоже.
— Ну вспомнил, вспомнил. Тебя сразу и не признать без дубинки твоей. Где пропадал?
— Посылают туда-сюда. Теперь опять сюда. — Йохансен пристроился на краешек сиденья. — Бросают и перебрасывают, мне уже чудится, будто я — колода карт.
— И где ты теперь? Уголовный отдел? Сержант-детектив?
— Лейтенант-детектив, — с нажимом поправил Йохансен.
Что ж, впечатляет. Брэкетт так и сказал.
— Значит, ты снова с нами. Прошло уж вроде… лет одиннадцать?
Йохансен кивнул.
— А что ты тут делаешь, Уолтер? В этот непрекрасный день?
— Опознание личности. Девушка на мосту разбилась.
— Да. Слышал.
Они молча обозревали стоянку машин. Оказалось, что говорить не о чем.
— Ну… — начал Брэкетт, — может, как-нибудь снова отведаем бифштексов?
— Конечно. Только уж теперь плачу я. А как у тебя дела? Все у «Толстяка» обретаешься?
— Там дешево.
— А Кембл как? Ходили слухи, будто он…
— Отлично, — прервал его Брэкетт.
— Приятно слышать. Откровенно, и не думал, что он выкарабкается после того, как его измолотили. Значит, недооценил Гарри.
— Да, Гарри всегда был крепким орешком.
— А то я не знаю. Где же он сейчас?
— Ушел от дел. Неофициально…
— Жалко. Толковый парень. Будь он копом, я ни за что бы не подался в букмекеры [1].
— А, так вот куда ты метишь!
— Приятно повидать тебя… — Улыбнувшись, Йохансен потрепал Брэкетта по плечу.
Брэкетт промолчал. Он покосился на дверь морга, по-прежнему вызывающе закрытую. Проиграл.
— И все та же колымага. — Йохансен похлопал по приборной доске, будто бы ласкал соседскую собаку. — Помню, как ты купил ее. Черт, я от зависти тогда чуть не лопнул!
— Пожалуй, пора, — не глядя на Йохансена, пробормотал Брэкетт. — Вот именно, все та же старая колымага.
— А про бифштексы не забудь, — прихлопывая дверцу, напомнил Йохансен.
Брэкетт коротко улыбнулся и медленно тронул машину. Выехав на улицу, он притормозил и глянул в зеркальце: Йохансен помахал ему и бережно поправил клапан кармана двухсотдолларового костюма.
