Он прошел в ванную и затолкал рубашку в корзину с грязным бельем.
– А правда, что приезжают братья Берджессы? – спросила жена из спальни.
Джерри вернулся из ванной и стал натягивать пижаму.
– Ага. Джимми будет выступать. Дело хорошее, лишь бы он не сильно чванился.
– Что ж, любопытно было бы послушать… – Жена вздохнула, взяла книгу и откинулась на подушки.
Контора Джима располагалась в деловом районе Манхэттена. На входе у Боба попросили водительские права, затем он терпеливо ждал в фойе у поста охраны, пока ему сделают временный пропуск. Получив карточку, Боб отдал ее дежурному в униформе, тот поднес ее к турникету, и вместо мигающего красного индикатора загорелся зеленый. На четырнадцатом этаже очень серьезный молодой человек нажал на кнопку, и большие стеклянные двери раскрылись. К Бобу вышла девушка и препроводила его к Джиму.
– К тебе непросто заглянуть мимоходом, – заметил Боб, когда девушка вышла, оставив его стоять перед двумя фотографиями Хелен и детей.
– Так и задумано, тупица. – Джим закрыл газету, снял очки. – Как прошел визит к зубному? Видок у тебя слюнявый.
– Я попросил добавить обезболивающее. Наверное, потому, что в детстве нам этого не позволяли. – Боб присел на край стула, не снимая с плеч рюкзака. – От вида оборудования меня пробрали мурашки, и тут я подумал: я ведь уже взрослый! И попросил добавить.
– Поразительно… – Джим поправил галстук, размял шею.
– Ну да, поразительно. Если посмотреть на это моими глазами.
– Слава Богу, я смотрю на жизнь своими глазами. Ладно, осталось две недели, пора решить, как поступим. А то у меня дел много.
– Сьюзан спрашивает, будем ли мы жить у нее.
Джим открыл ящик стола.
– Я не готов спать на диване. Особенно на покрытом собачьей шерстью диване в доме, где вечно пять градусов тепла и на верхнем этаже обитает чокнутая старуха, которая весь день расхаживает в ночной сорочке. Но ты, если хочешь, пожалуйста. Вы ведь со Сьюзан теперь неразлейвода. Наверняка у нее найдется что выпить, так что тебе будет комфортно.
Джим захлопнул ящик, взял газету и надел очки.
– Сам знаешь, что сарказм – оружие слабых, – заметил Боб, разглядывая кабинет.
Джим некоторое время смотрел в газету, потом поднял глаза на брата и произнес с расстановкой, еле заметно улыбаясь одними губами:
– Бобби Берджесс. Король глубоких изречений.
Боб снял рюкзак.
– Ты сегодня хуже обычного или всегда был такой скотиной? Я всерьез спрашиваю. – Он встал и пересел на низкий диван у стены. – Да, определенно хуже. Хелен уже заметила? Наверняка заметила.
