Братья Берджесс | страница 65



Но вскоре Пэм стала ездить к Берджессам в Ширли-Фоллс на выходные и праздники, и будущая свекровь приняла ее со своеобразной благосклонностью (выражавшейся в том, что Барбара Берджесс поглядывала на Пэм как на свою, с непроницаемым лицом отпуская едкие шуточки в адрес окружающих). Тогда-то Пэм и начала жалеть Сьюзан. Она с удивлением поняла, что человека надо рассматривать как призму. Раньше она видела лишь внешнюю грань Сьюзан, совершенно не замечая того, как ее насквозь пронизывают яркие лучи материнского неодобрения. Именно Сьюзан чаще всего оказывалась объектом злых шуточек. Сьюзан молча накрывала на стол, а Барбара расхваливала Боба, попавшего в список лучших студентов: «Да я в тебе и не сомневалась, Бобби! Всегда знала, ты-то у меня умный!» Сьюзан расчесывала длинные волосы на прямой пробор, «как глупая хиппушка». Сьюзан не следовало особо радоваться своей тонкой талии и узким бедрам, потому что «рано или поздно она, как все женщины, превратится в «Криско»[5] – консервную банку с жиром».

От своей матери Пэм ругани никогда не слышала. Но ее мать вообще держалась довольно отстраненно и без особой охоты относилась к своим родительским обязанностям. Как будто Пэм – девчонка, часами просиживавшая в местной библиотеке, читая книги и рассматривая рекламные картинки в журналах, в которых была другая жизнь, – как будто Пэм, даже когда выросла, требовала от нее слишком много. Отец же, тихий и бесхребетный, еще меньше годился на роль проводника, который способен помочь дочери преодолеть обычные препятствия на пути взросления. Именно желание вырваться из унылой атмосферы родной семьи заставляло Пэм проводить большую часть каникул у Берджессов, в их маленьком доме на холме недалеко от центра городка. Этот дом был меньше, чем тот, в котором Пэм выросла, хотя и не намного. Но ковры в нем стерлись, многие тарелки треснули, а в ванной облупилась плитка, и это действовало на нервы. Очередное открытие: ее парень из бедной семьи. У отца Пэм был маленький бизнес по торговле канцелярскими товарами, мать давала уроки игры на фортепьяно. Однако дом их в западном Массачусетсе, стоявший на краю фермерских полей, всегда содержался в порядке. Для Пэм это было чем-то самим собой разумеющимся. В доме Берджессов на полу лежал облезлый линолеум, задирающийся по краям, оконные рамы так перекосило от времени, что щели в них приходилось на зиму затыкать газетами, а в единственной ванной стоял унитаз с ржавым налетом по краю и висела выцветшая пластиковая шторка, бывшая когда-то не то красной, не то розовой. Увидев все это, Пэм подумала об одной семье в своем городе – единственной известной ей семье бедняков; на лужайке перед домом у них громоздились ржавые автомобили, дети ходили в школу чумазыми. Пэм в ужасе подумала: неужели парень, в которого она влюблена, тоже из таких? В кампусе он не выделялся среди прочих студентов. Ну да, носил каждый день одни и те же джинсы, но не он один. Комната в общежитии у него была неприбрана и аскетична – как и у многих других парней. Чем он действительно выделялся, так это открытостью, добродушием, легким характером; Пэм и в голову не могло прийти, что он и его противная сестра – из такой семьи.