Внутри у Ноя что-то поднимается и оставляет его естество. Гордыня или какое-то другое чувство. Ной тяжело выдыхает и выхаркивает мокроту. Он настолько устал, что не в состоянии даже сплюнуть.
– Господи, – взывает он, – я почти погиб. Я стою у пропасти отчаяния и гляжу в глубины ее. Долго мне не выдержать. Моя чаша пуста.
Лишь волны смеются ему в ответ.
Рядом с ним оказывается Яфет. Он берет Ноя за локоть левой рукой, а не правой, покалеченной:
– Пошли, па. Спустимся, поедим.
Ной медлит, а потом спускается вниз вслед за младшим сыном. «Словно в глубины преисподней», – думает он, тщетно силясь отогнать от себя этот образ. На палубе за своей спиной он оставляет едва живого голубя. На него набрасываются голодные вороны и сойки и рвут его на части.
Сам засыпает, а остальные садятся кружком и говорят о нем. «Да какой смысл в ваших разговорах! – хочется мне крикнуть. – Зачем зря языком молоть! Он будет делать то, что считает нужным, а ваши слова ничего не изменят».
Кричать бесполезно, они не знают его так хорошо, как я.
Сим: – Он снова себя доводит. Измотает себя и опять сляжет.
Бера: – Иначе он не умеет.
Хам: – Он много чего не умеет.
Илия: – Оставьте его, он же старик.
Яфет: – А какая разница? Что, у кого-нибудь есть дельные предложения, как выбраться отсюда?
Хам: – Можешь снова прыгнуть с лодки.
Яфет: – Да пошел ты.
Мирн: – Кажется, меня сейчас вырвет.
Она убегает, а когда возвращается, выглядит просто ужасно. Эта Мирн за последние несколько месяцев не раз меня удивляла. Она крепче и, не исключено, умнее, чем кажется. Напоминает мне меня. Не жалуется, принимает все как есть, хотя, похоже, наше путешествие донельзя измотало ее. Я спрашиваю, не хочет ли она чего-нибудь (мой вопрос не означает, что у нас много чего осталось), но она отрицательно мотает головой.
Разговор мужчин идет по кругу, словно бык, бредущий по дороге на рынок, бредущий смело, потому что это единственный знакомый ему путь.
Сим: – Он еще не оправился. Нам надо убедить его быть поспокойней. Нелегкая задача.
Яфет: – Он скорее умрет. К худу или к добру, но он считает, что жить можно только так.
Сим: – В данной ситуации скорее к худу.
Хам: – И чего вы так о нем беспокоитесь? Он провел на боку больше времени, чем все мы вместе взятые.
Яфет: – Он прожил долгую жизнь. Может, наш старик знает пару-тройку вещей, которых не знаем мы. Тебе эта мысль никогда не приходила в голову?
Слова Яфета меня удивили: он в первый раз лестно отозвался об отце. Но вдруг разговор круто меняется.
