– Еще лучше, – бесстрастно говорит она.
– Подумай, – советует Ной. – Прикинь самый короткий путь и то, как лучше собрать животных. Обратись за помощью к отцу.
Ной поднимается. Она говорит:
– Одна незадача.
– Не одна, их много.
Она согласно кивает.
– Я презираю отца. Хочу его смерти. Надеюсь, что он уже мертв.
Ной сурово смотрит на нее. Его синие глаза тлеют, как уголь.
– Грех такое говорить.
– Мой отец продал меня в рабство. В семь лет я стала утехой для мужчин, а его заботило только войско да новая война. Это и есть грех.
Ной делает глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Мы в отчаянном положении. Что было, то было.
– Это точно.
– Ты должна простить отца.
– Может, да. – Она пожимает плечами, потом холодно улыбается. – А может, и нет.
Ной быстро выходит из дома. Он потрясен и думает, что будет делать, если Бера его подведет. Положится на Бога, естественно. Он глядит на рассвет, ищет взглядом облака, ожидая знамения. Ни знамения, ни облаков.
* * *
Ной собирается в дорогу и шесть дней едет на муле на север.
Печет солнце. Земля вокруг колышется, словно первый день творения еще не наступил и она все еще мысль в сознании Бога. Холмы, что к востоку от дома Ноя, исчезают в первое утро, на смену им появляются другие, которые тоже потом отступают. Ной все едет и едет, он ест и спит, не слезая с мула.
Некогда Ной уже проделал этот путь, но тогда было не так жарко. Ему приходит в голову, что он ошибся, но он гонит от себя сомнения. Если он ошибся, значит, ошибку допустил и Господь.
На третий день в бурдюках кончается вода. Ной облизывает губы и чувствует вкус крови.
На четвертый день мул забредает в пальмовые заросли. В центре зарослей заиленный ручей. Ной и мул опускают головы и вместе пьют. Ной одновременно хлебает воду, плачет и молится.
Когда он снова раскрывает глаза, то обнаруживает, что наступила ночь. Мул тихо сопит, прислонившись к пальме. В его ноздрях деловито копошатся мухи. Ной чувствует, что в голове прояснилось. Он пьет, съедает несколько фиников и наполняет бурдюки водой из ручья. «Я прошел пламя, – думает он, – и стал сильнее. Меня искушали, но я не возжелал. Я был утрачен, но теперь я обретен».
Он снова засыпает и отправляется в путь на следующий вечер. Теперь он едет по ночам. По луне легко ориентироваться. К восходу на севере становятся видны горы, а к середине утра на их склонах уже можно еле-еле различить строения. В пустыне перспектива искажается, постройки кажутся ближе, чем они есть на самом деле. Ной знает об этом, он понимает, что дома вдалеке огромны по человеческим меркам. Вечером он останавливается у родника, который чище, чем предыдущий. Перед рассветом Ной отправляется к предгорью.
