Он отвернулся, поглядывая на гравий, по которому они теперь шли, громко шаркая ногами, и продолжил:
– То мягкая, как масло, а в следующий момент появляется такое чувство, словно ты сунул руку в осиное гнездо. Очень самолюбива и чувствительна. Не могу понять, что она за человек. Но характер у нее есть, и служанка она хорошая.
– Не ошибитесь насчет Грейси, – с некоторым ядом в голосе и в то же время забавляясь, предупредил его Питт. Он знал, что его подчиненный думает о профессии слуг. – Она по-своему очень умна. А еще у нее гораздо больше практицизма, чем у вас, и уж во всяком случае, в людях она разбирается не хуже.
– Ну, не знаю, – возразил Телман. – Она сказала, что умеет читать и писать, но…
– И она действительно умеет.
– Но ведь она совсем еще девчушка!
Суперинтендант не счел необходимым возразить на это и начал подниматься по ступенькам подъезда.
– Так о чем был крик? – настойчиво вопросил инспектор, нагоняя его.
– Мисс Мойнихэн застала своего брата в постели с миссис Макгинли.
– Что?! – Телман оступился и едва не упал. – Что вы сказали?
Томас повторил.
Его «камердинеру» ничего не оставалось, как выругаться еще раз.
На ланч подали холодного фаршированного лосося, а также, на выбор, фазана в мясном соусе или зайчатину в горшочке. Кроме того, на столе была мясная запеканка, свежие овощи и молодой картофель. Скромно вошел дворецкий, который тихо сообщил Эмили, что прибыла мисс Джастина Беринг, и спросил, должен ли он пригласить ее в столовую или попросить подождать в гостиной и подать туда закуску.
– О, пожалуйста, пригласите ее к нам, – быстро ответила миссис Рэдли и оглядела сидящих за столом – удостовериться, что все ее слышали.
Лицо Пирса просветлело, и он встал из-за стола.
Юдора сжалась от ожидания. Все обернулись к двери – одни из любопытства, другие из вежливости.
Вошла молодая девушка среднего роста и очень худенькая, с точки зрения очень многих – даже слишком. У нее не было роскошных линий, которые были сейчас в моде и какими, например, отличалась Кезия, уже сидевшая в числе других за столом, но все еще очень бледная и явно расстроенная. Но что обращало на себя внимание в вошедшей, так это ее лицо. Она была темноволоса, как Айона, но черты ее лица были совсем другими. В ней не было ничего романтического, кельтского. Скорее, она походила на жительницу Средиземноморья. Лоб гладкий, линия волос надо лбом образовала совершенную дугу, глаза, опушенные густыми ресницами, выдающиеся скулы, нежный рот… И только когда она поворачивалась в профиль, становилось заметно, что нос у нее очень длинный и явно крючковатый. Это была единственная черта, которая казалась чуждой и странной, хотя в то же время она придавала всему лицу новой гостьи неповторимость и характе´рность.
