И ссориться-то место выбрали будто нарочно. Перед лицом Венеры-с, так сказать. Помните, я вам говорил.
Николай Николаевич. Хлам старый.
Ланин. Не совсем верно, дорогой. Тут сколько народу клятвы друг другу давало. И до дуэлей, я вам скажу, доходило. Прежде жили много шире, ну-с, молодежь приезжала стадами, и разные окрестные помещики, военные. Соловьи, ночи летние тогда такие ж были, как теперь, и вздыхали тогда по прекрасному полу не меньше. Покойная жена очень любила это место. Она говорила, что здесь хорошая заря, вот как сейчас, и хорош пруд – замечаете там розовое отраженье? Ну, и на надписи взгляните.
Фортунатов. Сердце… Позвольте, еще – это интересно.
Марья Александровна. Тут надпись: «J'etais ne pour l'amour impossible».
Ланин. Видите, что угодно. «Был рожден для невозможной любви», а, конечно, не встретил взаимности какой-нибудь Полины или Eudoxie.
Марья Александровна. J'etais ne pour l'amour impossible.
Ланин. Да, а в этом пруду, говорят… барышня одна утопилась.
Наташа. Дедушка, правда?
Ланин. Так говорили. Давно. При Александре Первом. Какая-то Pelagie.
Наташа. Pelagie!
Ланин. Так, ведь, это когда было! А может, и вовсе не было.
Наташа. Не пойду теперь сюда вечером… Никогда. Вдруг представится.
Ланин. Ну, что там. Мертвые спят мирно. Спят мирно. (Некоторое время все молчат. Краснеет закат; далеко, на болоте, аукает выпь.)
Ланин. Вот, пришел старый, и нагнал уныние. (В ведерце лещ начинает плескаться.) Это что за зверь?
Фортунатов. Мне посчастливилось, Александр Петрович, поймать этот экземпляр на удочку. Позвольте преподнести его вам.
Ланин. Спасибо, благодарю. Экого выудили!
Николай Николаевич. У профессора клюет не переставая. Он только не умеет подсекать, у него часто соскакивает.
Ланин. А-а, это не модель, это надо вам показать. Вы, конечно, этим не занимались, а тут надо сноровку.
Фортунатов. Я был бы крайне благодарен, если б вы…
Ланин. Могу показать, могу.
Николай Николаевич. Да мы, ведь, и удочки там оставили. На вашей, профессор, наверно сидит какой-нибудь гигант.
Ксения. Папа, только, ведь, они скоро должны ехать. (Вынимает часы.)
Ланин(спускаясь). Я покажу вам маленький карамболь… Карамболь с карасем.
Наташа. Дедушка стал гораздо слабее. Вот он и острит, а не тот, что был в прошлом году.
Марья Александровна. Сколько лет вашему дедушке, Наташа?
Наташа. Шестьдесят шесть.
Ксения. Он, наверно, возвращался сейчас с маминой могилы. Он часто туда ходит. И тогда у него бывает… такой особенный вид.
