Какое наследство оставил мне отец? Что самое ценное? Это не московская квартира, не дача, которой у нас, кстати, никогда не было. Это то, что трудно выразить словами... Мироощущение... Направление – что истинно, что прочно, к чему стремиться. А передаётся это в меньшей степени словами, в основном – поступками. Как оголённую истину помню его долгий взгляд, проникнутый любовью ко мне, когда я пришёл к нему в больницу за день до смерти.
Меня как городского паренька, пусть даже и проводившего летние каникулы с дядьями на рыбалке, удивляло знание отцом практической стороны земледелия, крестьянской жизни. Он был очень общительным, неравнодушным к окружающим. Бывало, едем в плацкартном вагоне – поговорит со всеми попутчиками, и не по пустякам. Или на рыбалке, после беседы с пастухом, гоняющим стадо вдоль берега, расскажет, что этого пастуха волнует. Ежегодно мы проводили лето во Льгове на родине моей матери и в Гомеле на отцовой родине. Всюду к нему шли обиженные, и он пытался помочь, вникал, писал письма, ходил к прокурорам. Мог на троллейбусной остановке ввязаться в драку со сквернословящими хулиганами. В детстве случалось – меня раздражало его невнимание, когда мы шли по городской улице, и он по нескольку раз предлагал угостить меня мороженым или газировкой, а я каждый раз отказывался. Просто он, ведя меня за руку, был в плену своих мыслей. Часто, когда мы оказывались наедине на природе, он вслух вынянчивал поэтические строки. Остановится на ходу и что-то записывает в блокнот, который постоянно носил с собой. Отец любил краски, живопись, иногда брал в руки кисти, хотя никогда систематически этому не учился. Хорошо знал художников, собрал целую коллекцию альбомов живописи. Сам разводил из анилиновых красок и смешивал чернила, добиваясь различных оттенков, чтобы авторучками рисовать пейзажи и разрисовывать закладки для своих тетрадей. Наша двухкомнатная московская квартира на Беговой часто оживлялась голосами молодых поэтов и друзей отца по литературе, по флоту, останавливались родственники, деревенские и иногородние знакомые. Живо помню, как протяжно пел свои стихи Николай Тряпкин, он заикался и потому не читал, а пел. Кроме него среди близких друзей-поэтов отца были Михаил Исаковский, Василий Фёдоров, Сергей Поделков, Егор Исаев, Валентин Сорокин. Из прозаиков задушевные отношения сложились с А.К. Юговым и Янкой Брылём, с которым мы продолжали переписываться до самой его кончины в 2006 году. Находясь рядом с отцом, мы невольно вовлекались в водоворот его забот и мыслей. С его смертью мир для меня явственно сузился, а горизонт приблизился.
