А молния тем временем продолжала вращаться и одновременно видоизменялась. Из тарелки она постепенно превратилась в длинное веретено. Я никак не мог понять, где же она находится: у нас в комнате или за окном? Ощущение было такое, что окна вообще не существовало -только мы, молния и чернота за ней. Краем глаза я заметил, что и остальные трое участников необычной сделки стоят тут же, в комнате, и, с ужасом и восхищением взирая на голубую красавицу, которая вот-вот может рвануть и разнести всю нашу хибару на мелкие кусочки, боятся шевельнуть даже пальцем. Портрет гнусного типа в морковном свитере исчез. Значит, сейчас что-то произойдет и с самой молнией.
Я не ошибся. Еще минуты три она стреляла в нас своими электрическими протуберанцами, а потом начала медленно уходить в пустоту -- туда, где ничего не было, кроме тьмы, чернил и мрака. И вот она пропала совсем, оставив после себя лишь резко ионизированный воздух. Все вновь встало на свои места -- и окно, и ночь за ним (уже ночь!), и тиканье часов на стене, и вой последних троллейбусов. Как будто ничего и не было.
Нет, было, потому что теперь я знал точно: розы я продам.
-- Уф! -- перевел дух сэр Роберт Иванофф. -- Ну и хреновины у вас тут летают...
-- Наша местная достопримечательность! -- тоном профессионального экскурсовода возвестил Васька. -- В смету текущих расходов за голубой букет не входит.
-- Васька! -- строго оборвал я его. -- Замолкни!
Американец снова потянул мясистым носом и восхищенно произнес:
-- А воздух какой, чувствуете? Гуд воздух.
-- Озон, -- пожал плечами Васька. -- Обычное дело во время грозы.
Я случайно взглянул на розы. Розы словно замерли в напряженном ожидании чего-то страшного.
-- Давайте завершим сделку, -- сказал я торопливо. -- А уж потом можно и о воздухе, и о грозе, и о погоде вообще поговорить.
-- Верно, отец! -- похвалил меня Василий. -- Дело прежде всего.
Сэр Роберт болезненно улыбнулся и дрожащей рукой вынул из кармана чековую книжку.
-- О'кей, господа! Сделка есть сделка. Я готов рассчитаться с вами сию же минуту. Надеюсь, сэр Николай, никаких препятствий больше не предвидится?
-- Да уж какие препятствия! -- воскликнул Василий, хватая в охапку букет голубых цветов и всучивая его американцу. Тот небрежно бросил чек на миллион долларов на стол и с трепетом принял от Василия дорогой букет. Я успел прикинуть, что каждый лепесток из этого букета обошелся щедрому гостю тысяч в десять-двенадцать.
