Неспешно свернув на улицу, до войны носившую имя Энгельса, а немцами переименованную в Театральную, Ран поравнялся с трехэтажным каменным зданием, примыкавшим к комиссариату с запада. Когда-то, до сентября 1943-го, этот дом был личной резиденцией генерального комиссара, но после того, как в нем был убит Вильгельм Кубе, охотников жить в нем больше не нашлось. Теперь, после эвакуации, дом пустовал. Теплый ветер кружил на его крыльце мешанину из рваных бумаг, испещренных немецкой машинописью, и фотографий. Фил машинально взглянул на одну из карточек — группа улыбающихся молодых офицеров вермахта на фоне Эйфелевой башни и надпись: «Просто не верится! Мы в Париже!.. Июль 1940 г.».
Оглянувшись, Фил выхватил из кобуры пистолет и легко, бесшумно взбежал на крыльцо. Никого. Двери легко подавались нажиму пальцев. Видимо, минировать это здание никто не собирался. Мусор, обрывки бумаги и пустота во всех комнатах. В гостиной на стене висел покосившийся портрет Гитлера. Посреди хаоса и разрухи выглядел он довольно комично.
Взбежав на третий этаж, Ран смерил глазами расстояние между окном и стеной комиссариата. Рискованно, но война в рядах коммандос приучает относиться к риску философски, как к одному из непременных слагаемых службы… Сунув за пояс пистолет и нож, Ран плюнул на руки и, подтянув к окну длинную ветку высокого дерева, кошкой прыгнул на нее.
Он рассчитывал, что останется незамеченным, но ошибся. Услышал только, как снизу раздалось суматошное «Halt!», не глядя, кинул нож на крик, по хрипу понял, что попал, и в следующее мгновение длинная автоматная очередь оборвала его жизнь…
…— Обер-лейтенант Тило фон Брюнн, — растерянно проговорил старший патруля, рассматривая документы убитого. — И что на него нашло?..
— Может, был завербован русскими? — вяло предположил часовой, убивший Рана.
— Черт его знает, — пожал плечами третий. — В любом случае это уже неважно.
* * *
— Командир, — озабоченно проговорил бородатый, — знаешь, чего я думаю?
— Чего? — вяло откликнулся старший группы. После безрезультатных рысканий по летнему городу трое НКВДшников снова встретились на заранее оговоренном месте — в православном соборе на Немиге.
— В форму бы нам не мешало переодеться в немецкую. А то штатских к этим объектам вообще не пускают. Меня фриц у Дома правительства так шуганул — думал, сейчас пристрелит просто, и все.
— Точно, — поддакнул третий. — Сейчас нам эта маскировка, — он похлопал рукой по борту своего штатского пиджака, — уже без надобности. СС из города ушли, в лицо нас не знают, свидетелей боя на ипподроме нет… Чего таиться?
