— Но теперь-то уж чего скрываться? — зевнул Ник Честер. — А кто на других фотографиях?
— Это Кастусь Калиновский, лидер национально-освободительного белорусского движения, — объяснил Латушка, указывая на изображение низкорослого человека в долгополом старинном сюртуке. — А это — члены правительства Белорусской Народной Республики, которая была провозглашена в марте 1918 года. К сожалению, большевики тогда победили…
— Слушай, Ник, тебе интересна вся эта муть? Мне — нет, — заявил Крис Хендерсон. — Я прибыл сюда не затем, чтобы сочувствовать местным наци, а чтобы выполнять свою задачу…
— Вы забываете, мистер Латушка, — подхватил Кен Оукли, — что мы сражаемся с нацизмом, а вы на данный момент, говоря прямо, — его пособник…
Голубые глаза Латушки недобро блеснули, но он сдержался.
— Мы не наци, мистер Хендерсон, — вежливо проговорил он, — и не пособники нацистов, мистер Оукли, а люди, стремящиеся к установлению в Беларуси демократического режима, максимально приближенного к британскому образцу. Кроме того, мы вместе с премьер-министром Черчиллем стремимся остановить продвижение большевизма в Европу. Именно поэтому вы и здесь.
Услышав это «мы с Черчиллем…», Хендерсон хмыкнул. Не обращая на него внимания, Латушка расстелил на столе большую карту Минска и пригласил англичан подойти поближе.
— Итак, по нашим предположениям, красные будут на окраинах города второго июля, — заговорил он. — К этому времени германская администрация окончательно покинет город. В Минске останутся только отдельные разрозненные части немцев, которые будут оборонять вокзал, — Латушка ткнул карандашом в карту, — Дом правительства, возможно, комиссариат. Таким образом, город фактически останется неподконтрольным.
— Это мы поняли, — нетерпеливо бросил Оукли. — Какова наша задача?
— Вам нужно будет по нашему сигналу захватить ключевые точки Минска. Это вокзал, бывшее здание НКВД, бывший Дом Красной Армии, комиссариат, почта, телеграф, телефон… И, самое главное, радиоузел, откуда будет сделано заявление о независимости страны.
Латушка обвел глазами присутствующих. Лица англичан были непроницаемы.
— Я напоминаю, господа, что согласно нашему соглашению с правительством Его Величества вы поступаете в оперативное распоряжение правительства Белорусской Народной Республики… Второй республики, — поспешно напомнил Латушка, — с президентом которой вы имеете честь сейчас общаться.
Называя себя президентом, Латушка действовал вполне обдуманно. Конечно, с формальной точки зрения «легитимным правительством» Белоруссии могла считаться Белорусская Центральная Рада, а главой правительства — Радослав Островский, переизбранный на этот пост делегатами Всебелорусского конгресса 27 июня. Но… где эти делегаты и сам спадар Островский?.. Прошло всего-навсего три дня, и в Минске не осталось никого. Небось уже в Вильно, а то и в Кёнигсберге. Все побежали, когда поняли, что немцы не будут защищать Минск и тем более идею независимости Белоруссии до последнего человека. Своя шкура оказалась дороже.
