Полковник Азолин, как было сказано ранее, был прекрасным преподавателем и умел завоевать внимание аудитории. Например, первое занятие по ВДП[5] он начал так. Нарисовал на доске два огромных квадрата и предложил аудитории угадать, что это. После того, как у курсантов иссякли варианты, он смилостивился и сказал: «Это глаза парашютиста перед прыжком». Далее он начинал занятия, в ходе которых курсанты буквально ловили каждое его слово.
Но бывали и исключения. Курсант Чернов, по кличке «Ромео», позволил себе разговаривать с соседом на занятии. Азолин, которого курсанты любовно называли «дядя Лёня», сделал замечание. Но когда Чернов рискнул продолжить разговор, дядя Лёня прекратил лекцию и сказал: «Чернов! С теми, кто не слушает меня на занятиях, я обычно делаю так». Далее он положил на стол свою богатырскую ладонь, оттянул средний палец и ударил им по столу. А надо оговориться, что стол в приборном классе был общий и огромный. Все сидели вокруг него. Можно представить его размеры, если за ним помещалось сорок курсантов. Так вот, после удара пальцем по столу все склянки со смазками, запасные части и сами парашютные приборы дружно подпрыгнули. В классе больше никто не разговаривал.
Как-то раз один из училищных каратистов, способных разбить лбом кирпич, попытался выдержать этот удар дяди-лёниным пальцем в лоб. Мало того, что он уселся на пятую точку и, как у нас говорили, «поймал мутного», но и кожа у него на лбу треснула.
Однажды наших курсантов из 4 взвода дядя Лёня попросил помочь переставить макеты самолетов Ан-2 на воздушно-десантном городке. Около сорока здоровых парней начали двигать эти сварные сооружения по асфальтовой площадке. Получалось это не очень резво. Во всяком случае, по мнению Азолина. Устав от наблюдения за жалким подобием картины «Бурлаки на Волге», дядя Лёня сам уперся в макет и протолкал его метра на три сразу. Причем некоторые даже наблюдали искры, летевшие из-под металлических полозьев макета.
Как-то мне лично довелось наблюдать проявление его нетерпеливости. В учебном центре курсанты первого курса общего факультета грузили в Газ-66 несколько куполов от многокупольной системы (МКС). Вес каждого отдельного купола порядка ста килограммов. Ухватиться за него неудобно. Да и видно, энтузиазма эти работы в курсантах не вызывали. С грехом пополам закинули один, затем затолкали второй. Когда, поднимая третий, они его уронили, азолинское терпение иссякло. «Салаги! Поберегись!» — рявкнул он и, оттолкнув курсантов, закинул один за другим в кузов три купола.
