Тот, кто убивает дракона | страница 62
– Я и коллеги рассуждали немного иначе, – сказал Бекстрём и кивнул Аннике Карлссон. – По нашему мнению, Калле Даниэльссон, скорее всего, сам впустил преступника, поскольку речь шла о ком-то, кого он знал и кому доверял.
«Вот тебе пища для размышлений», – подумал он.
– В этом ты ошибаешься, Бекстрём, – сказал Столхаммер и покачал головой. – У кого из нас, старых приятелей, могла иметься причина убить Калле?
– У тебя нет никаких предположений? – спросил Бекстрём. – Я и коллега Карлссон надеялись на это.
– Ну, единственный из старых приятелей, о ком я в таком случае мог бы подумать, – это ведь Манхэттен. Из старых приятелей, я имею в виду. У кого был зуб на Калле.
– Манхэттен? Манхэттен, который находится в Нью-Йорке?
– Нет, черт, – сказал Столхаммер. – Как чертов приторно сладкий напиток из виски и ликера. Кто мог додуматься лить ликер в виски? За подобное надо наказывать.
– Итак, Манхэттен… – напомнил Бекстрём.
– Манне Ханссон, – объяснил Столхаммер. – Его прозвали Манхэттеном среди своих. Работал барменом в старом отеле «Карлтон» до пенсии. По пьянке он мог стать ужасно злым. Вписался в какую-то фирму по совету Калле, и все, конечно, пошло прахом. Он тогда не очень обрадовался.
– Манне Ханссон? – повторил Бекстрём. – Где мы можем его найти?
– Боюсь, это будет не легко, – сказал Роланд Столхаммер и ухмыльнулся. – Лучше всего поискать на кладбище в Сольне. Детки, конечно, развеяли его прах в мемориальном комплексе, чтобы снизить расходы.
– И когда это случилось? – спросил Бекстрём.
– Давненько, – сказал Столхаммер. – По крайней мере десять лет назад, если ты спросишь меня.
– Есть еще одно дело, которое меня интересует, Роланд, – вступила в разговор Анника Карлссон. – Ты же старый наш коллега, поэтому относительно контроля телефонов наверняка понимаешь так же хорошо, как и я.
– Ну, не все еще забыто, – согласился Столхаммер с самоуверенной миной.
– Когда ты уходил, Калле Даниэльссон стоял у телефона и ругался с соседкой. Тот разговор мы проверили. Он звонил около половины одиннадцатого. Потом, по твоим словам, ты направился прямо домой, и на дорогу у тебя ушло приблизительно десять минут. Это должно означать, что ты пришел к себе где-то без двадцати одиннадцать.
– Все сходится, – кивнул Столхаммер.
– Потом, если верить тебе, ты позвонил своей подруге в Мальме около половины двенадцатого.
– Да, так я помню. Поскольку тогда посмотрел на часы. Не хотел беспокоить слишком поздно, как я сказал.