— Удачно? — спросил он.
— Вполне, — прохрипел я и подумал, что, наверное, окончательно сошел с ума, если пью спирт с незнакомым мне человеком, да еще в его кабинете и при исполнении им своих служебных обязанностей. Внезапно на ум пришла интересная мысль. Я вынул из кармана найденную накануне ампулу и положил ее на стол.
— Скажите, доктор, вот такое лекарство случайно не от головной боли?
Он бросил быстрый взгляд на ампулу и на какое-то короткое мгновение изменился в лице.
— Откуда она у вас? — спросил он безразличным тоном, исподлобья наблюдая за мной.
Я готов был побиться об заклад, что моя находка произвела на него сильное впечатление.
— Скажем, я ее нашел, — ответил я, давая ему понять, что не намерен открывать перед ним все свои карты. — Итак?
Он пожал плечами.
— Если хотите, можете считать это средством от головной боли. Но вам бы я его не порекомендовал: слишком уж много у него побочных эффектов… Да выбросьте вы ее, что вы на нее уставились! — Он вдруг схватил ампулу и запустил ее в дальний угол кабинета, метко попав в стоявшую там урну.
От его участия не осталось и следа, теперь он смотрел на меня подозрительно и настороженно. Мое присутствие явно тяготило его, я же не торопился уходить, так как надеялся что-нибудь у него выпытать.
Дверь резко распахнулась, и в кабинет, не замечая меня, влетел взмыленный директор.
— Все, свалили ищейки, — он презрительно скривил губы, — так и не донюхались. Я еле сдержался, чтобы не сказать им… Плесни-ка мне спиртяшки грамм этак сто пятьдесят. Фу, устал как собака…
Тут он заметил меня и сильно побледнел, челюсть его отвисла.
— А вам что здесь нужно? — грубо спросил он.
Я не успел ответить, меня опередил доктор.
— Милостивый государь, — с достоинством произнес он, вставая и в упор глядя на директора, — этот гражданин пришел ко мне по делу, которое вас как человека, ничего общего с медициной не имеющего, совершенно не касается. Вы забываете, что помимо ваших… — он запнулся, — ваших делишек у меня есть еще свои прямые обязанности — обязанности врача. Будьте так добры, покиньте кабинет.
Директор весь как-то осунулся, словно его отходили плеткой, затравленно и зло посмотрел на доктора, плюнул на пол и со словами «Болван!» выскочил за дверь.
Мне показались странными их взаимоотношения, впрочем, мне казалось странным все, увиденное и услышанное в этом кабинете.
— Свинья, — произнес с огорчением, но без злости доктор и закурил новую сигарету. От табачного дыма — а он, если не ошибаюсь, курил кубинские, хотя я, как человек некурящий, вполне мог ошибиться — голова у меня разболелась еще больше.
