…В Горной академии я изучал английский язык. Преподавание иностранных языков было поставлено плохо. По окончании курса мы не умели говорить, и произношение у нас было ужасным.
Преподаватель английского языка не только никогда не слышал живой английской речи, но и не знал фонетики. Было очень мало литературы для чтения на иностранных языках, и те студенты, которые все же хотели изучать язык, бегали по букинистическим магазинам и скупали старые книги и учебники.
Одним словом, по окончании института я мог только со словарем читать английские книги и журналы по специальности.
За три недели до отъезда мне сообщили, что я еду не в США, а в Германию, и мне пришлось бросить занятия английским языком и срочно приступить к немецкому.
Пришлось каждый день брать уроки и восстанавливать те знания, которые мною были приобретены еще за время пребывания в реальном училище в Азербайджане.
…А затем надо было одеться для поездки за границу. Достать костюм было проблемой, а ни одного костюма в то время у меня не было.
Самым нарядным из моего одеяния была толстовка из синего тонкого шевиота и единственный синий вязаный галстук.
Я очень любил и толстовку, и галстук и берег их, надевая только в редкие дни, когда мы с женой ходили в театр или в кино.
Но я знал, что в толстовке за границу ехать нельзя. Надо доставать костюм. Я обошел большинство магазинов и после больших трудов в одном из комиссионных нашел подержанный, но, как мне казалось, вполне приличный синий костюм. В нем я и поехал за знаниями в Германию.
Перед отъездом в Германию учитель, занимавшийся со мной языком, сказал: «Помните: чтобы научиться говорить, необходимо перебороть себя и сломить робость. Советую вам, как только переедете границу, немедленно начинайте говорить. По всей видимости, вас не будут понимать, может быть, будут смеяться, не обращайте на это внимания, говорите и старайтесь понять то, что будут говорить вам. Только при этих условиях вы сможете быстро овладеть разговорной речью».
Этот совет я запомнил на всю жизнь.
По дороге из Москвы до Берлина мне не представилось ни одного случая для разговора. В моем купе ехала группа советских артистов, они направлялись на гастроли в Берлин. Один из артистов, уже пожилой человек, бывал в Берлине еще в дореволюционное время и мог немного объясниться по-немецки. С его помощью мы и отвечали на несложные вопросы, задаваемые нам при пересечении польско-немецкой границы у станции Стенч.
