— Что же вы на главном-то иностранном языке не хотите выписывать ни одного журнала?
— На каком же именно? — спросил профессор Чижевский.
— А на американском.
В зале заседания раздался сдержанный смех.
Кое-кто замотал головой. Некоторые опустили головы.
— Такого языка нет, — сухо сказал Чижевский.
Миловидов с чувством собственного превосходства со злорадством выпалил:
— А как же американцы тогда разговаривают?
Это было уже слишком. Кто-то из членов совета вполголоса произнес:
— А не пора ли этот балаган кончать?
Чижевский, всегда сдержанный и тактичный, не выдержал:
— В таких случаях они предпочитают молчать, — резко ответил он Миловидову.
Как-то, осматривая лаборатории института, Миловидов зашел в металлографическую и, кивая в сторону большого горизонтального микроскопа Рейхерта, задал заведующему лабораторией вопрос:
— Ну, а просветиться на этой машине можно?
— Нет нельзя, для работы на ней надо уже быть просвещенным, — ответил заведующий.
Но Миловидов был человеком без чувства юмора — он ничего не понял.
Наконец Миловидова убрали из института. Его сменил второй директор, также не ученый. Фамилию я его забыл. (По специальности он был судовым механиком и одно время служил на военном корабле.) В институте новый директор пробыл недолго.
На эту должность он был назначен как раз перед выборами партийного бюро, и на партийном собрании его выдвинули в члены бюро. Но так как для организации он был новым человеком, его попросили рассказать биографию.
Его эпический рассказ произвел колоссальное впечатление — говорил он, вероятно, часа два, повествуя о том, какие партийные поручения получал, где и когда его арестовывали и в каких тюрьмах сидел.
Он, кажется, побывал по всех тюрьмах страны, никогда не отсиживал до конца тот срок, на который его осуждали, и бежал из всех мест заключения, в которые его определяли.
Уже в конце он рассказал, как, получив заданно партии, организовал побег политических заключенных с военного корабля, на котором их возвращали из Франции в Россию.
Французские власти арестовали нескольких политических, бежавших из России во Францию. Правительство Франции выдало их царскому правительству. Арестованные были доставлены на борт военного корабля, на котором он был механиком.
На пути из Марселя в Одессу корабль зашел в Александрию, где и удалось организовать их побег. Все было организовано великолепно: арестованные исчезли, но сам организатор побега — механик — был арестован, и его поместили в ту же самую каюту, где до него сидели политические.
