я вам помогу принять душ.
весит она килограмм тридцать, не больше, росту — метр с кепкой. раньше, когда я на своих двоих стоял, я бы ее без бинокля не заметил. а нынче гляжу на нее с койки, снизу вверх, и она мне кажется почти высокой.
прямо не знаю, что и сказать.
я на вас смотреть не буду. просто постою на всякий случай рядом, за занавеской.
да не о том речь, тебе меня не удержать. сравни свои габариты и мои.
запросто удержу. я думала, вы меня стесняетесь.
стесняюсь? черт возьми, когда я голый, мне стесняться нечего.
да вы шутник, мистер санчес. я подумала, вы отказываетесь из-за того, что я девушка.
будь я на своих ногах, ни одной девушки бы не пропустил. просто я сейчас не в форме, вот и все.
ладно, может, потом надумаете, говорит она, как и положено девушке-стефани — сонно и ласково.
вообще говоря, душ — это хорошо. поразмыслив, решаюсь попробовать. но стефани не возвращается. ее сменил скотт, он у меня тоже частенько появляется. персонала тут полно. у скотта вечно ошарашенный вид, будто его разбудили в три часа ночи. повторяет одно и тоже. например, твердит спасибо, когда достаточно кивнуть или просто бросить: готово — когда постельное белье меняет или утку за мной выносит. а уходя, всем своим видом выражает изумление, что еще держится на этой работе, а не загремел в армию.
сейчас вот привез мне кресло-каталку. я переворачиваюсь, изгибаюсь и ухитряюсь на нее перебраться, как на обычный стул. посадка получилась жесткой, как будто та половина тела, которая утратила подвижность, теперь совсем окаменела и тянет меня книзу сильнее, чем нужно.
спасибо, говорит скотт.
не за что, отвечаю, не вопрос. вопрос в том, как на ногах устоять. вопрос в том, как раздеться, хотя на мне только просторные шорты и майка. вопрос в том, как мыло в руках удержать и намылиться, потому что шатает меня, как от ураганных ветров, налетевших со всех концов света. а сижу я теперь на желтом пластмассовом туалетном кресле, как на троне. до чего же бодрят струи воды. до чего приятно ощущение чистоты.
не дотянуться до кнопки — сигнала к выключению душа. подаю голос. но говорить громко не могу, а кричать неохота.
и тут слышу: все в порядке, мистер санчес?
Говорю ему: я помылся. Кричать-то не могу. И что я слышу в ответ: как управитесь — зовите, я подойду.
да я, говорю, уже управился. а он не слышит.
в кон це концов кое-как выключаю воду левой рукой. жду, потом начинаю дум ать, как мне все же дотянуться до кнопки вызова. пытаюсь нагнуться вперед и достать ее левой рукой, но кнопка оказывается чуть сзади. встать? не попробовать ли встать? опираюсь на левую ногу и со стоном поднимаюсь — встал! но ощущаю себя, как мячик для гольфа на фарфоровом блюдце. облицованная кафелем стена не так-то близко, как быть — непонятно; начинаю с осторожно дви гаться. слегка разворачиваюсь, еще немного, еще, как новичок-скалолаз. тянусь в сторону кнопки — и промахиваюсь. зато со второй попытки, кажется, получается, но ни жужжания, ни трели — ничего такого не слышу. снова давлю на кнопку, раз за разом. уже навострился, руку набил — ноги бы только не подвели. стою голый, мокрый, растерянный и жалкий, потому как ни на что не способен.
