Он был просто не способен понять, чем этот день так уж отличается от других. Он не обращал внимания на ветерки и перемену погоды или считал, что все это в порядке вещей и тут, собственно говоря, нечего отмечать. Дай ему волю, он и сегодня проработал бы до самого вечера, подкрепляясь прямо за столом из пластикового лоточка, а после бегом кинулся бы встречать ее у кинотеатра, чтобы посмотреть вместе продолжение сиквела. Вернувшись домой, он свалился бы на кровать, словно все сегодняшние приключения измотали его до этого упоительного полуобморока. Она хотела быть другой, меняться к лучшему, но Джея полностью устраивала его нынешняя ограниченная личность.
Она приняла ряд ошибочных решений и теперь проследила эту цепочку в обратную сторону до самого начала. Дело было не в отказе от сэндвичей и не в том, что они сели на метро и поехали в Манхэттен в неудачный час. Не в том, что она покинула бриг, где обрела хрупкую гармонию с этим днем, и не в том, что по глупости разрушила эту гармонию в надежде добиться чего-то большего. Все началось с того, что она попросила его пораньше вернуться с работы. Именно это потянуло за собой все остальное.
— Чего ты? — спросил он.
Она чуть было ему не призналась. Она подавила свой страх и уже готова была выложить ему все, но вместо этого сказала:
— Спасибо, что согласился понести одеяло.
Он посмотрел на одеяло у себя в руках.
— Пожалуйста, — сказал он.
К тому времени как они нашли еду и добрались до парка, лужайки между деревьями уже накрыла тень. Когда они раскладывали продукты на одеяле, она еще смутно различала, что это он, но когда подошла пора сворачиваться, стало так темно, что его можно было принять за кого угодно.
Молли подняла взгляд среди общего смеха, когда Сара поспешно лавировала между дальними столиками. Потом она исчезла за ржавой железной шпалерой с гирляндами лампочек, которая служила оградой этому пивному бару на открытом воздухе.
— Джей? — сказала Молли.
Когда он догнал ее, она уже миновала целый квартал.
— Эй! — крикнул он. — Погоди!
— Все кончено! — вырвалось у нее. — Это конец!
— Что кончено? — спросил он, пытаясь ее удержать. — Да стой же ты! Стой!
Она перестала сопротивляться, прижалась к нему лбом и зарыдала. Ее слезы промочили ему рубашку. Заинтригованные картиной пожара в чужой жизни, прохожие огибали их и оборачивались посмотреть.
— Весна, — сказала она.
— Кончена? — Он отстранил ее от груди и взглянул на нее. — Сара, — сказал он, — весна только началась.
