Президент потирает небритый подбородок. Смотрит вниз и в сторону.
— Джинна нельзя загнать обратно в бутылку, — говорит он.
Мне становится страшновато, поскольку впервые он сказал это в программе «60 минут», когда выражал сожаление по поводу легализации гражданского применения вертолетов-разведчиков.
— Вы знаете, что это я вас сделал?
— Мы все родились свободными, — говорит он. — И никому не дано видеть мир чужими глазами.
— Но вы-то не родились, — говорю я ему. — Я написал программу на основе ядра «Линукс». Вы просто сочетание поисковой системы с открытым кодом, диалогового бота и видеотранслятора. Программа обшаривает интернет и вылавливает оттуда изображения конкретного человека, фильмы с его участием и другую информацию. Все, что вы говорите, уже было сказано раньше.
Впервые у президента не находится слов. Я спрашиваю:
— Вы знаете, что вы… умерли?
— Смерть — это лишь иная разновидность свободы, — отвечает президент без запинки.
Передо мной возникает сцена убийства. Я видел эту запись столько раз, что она проигрывается в мозгу помимо моей воли: автомобильный кортеж медленно ползет вперед, а президент пешком шагает вдоль ограды, за которой теснится народ. Кто-то в толпе привлекает внимание президента. Он останавливается и оборачивается, приветственно поднимает руку — и тут ему в живот летит пуля. От толчка он сгибается пополам и поднимает голову, ища глазами стрелявшего — того, кого камера так ни на секунду и не поймала в свой объектив. Во взгляде президента вспыхивает озарение, это момент чистого понимания — он или кого-то узнает, или постигает какую-то истину, или убеждается в верности своего предчувствия. Вторая пуля попадает ему в лицо. Видно, что это всё — его ноги подкашиваются, и вот он уже лежит. Вокруг собираются люди в костюмах, заслоняют обзор, и на этом запись обрывается. Несколько дней его еще продержали на аппаратах жизнеобеспечения, но по сути конец наступил сразу.
Я смотрю на Шарлотту — она спит. Но на всякий случай шепчу:
— Господин президент, вы говорили с первой леди о будущем, о том, что может случиться и такое?
Кстати, не она ли, первая леди, и отключила ему аппараты?
— У нас с первой леди чудесные отношения, — улыбается президент. — Мы ничего друг от друга не скрываем.
— Но были ли какие-нибудь инструкции? Вы с ней составили план?
Президент понижает голос, и я слышу в нем торжественные нотки:
— Вы спрашиваете о матримониальных узах?
— Да, — помедлив, отвечаю я.
