Персик повернулся к Винсу. По его избитым бесконечным солнцем и пивом щекам текли слезы. В эту минуту он выглядел старше самой пустыни.
— Ты сильнее меня, Винс, но дырка в заднице у меня побольше. Ты оторвешь ему голову, а я уж в него насру.
— Быстрее! — крикнул Лемми Винс. — Быстрее, чтоб тебя!
И когда он уже думал, что Лемми ничего не найдет, его приятель выпрямился, держа Малыша в одетой в перчатку руке.
Племя не рассекало по дорогам с оружием. Такие байкеры-незаконники, как они, с оружием не ездят. У всех были судимости, и любой невадский коп с радостью засадит кого-нибудь из них на тридцать лет за незаконное ношение оружия. Или всех сразу. Ножи они носили, но в их теперешнем положении от ножей проку не было: вспомните, что случилось с роевым мачете, который оказался таким же бесполезным, как и сам Рой. Он годился лишь для убийства маленьких обдолбанных девочек в школьных свитерах.
Малыш же хоть и не был полностью легальным, оружием как таковым не являлся. И когда однажды его увидел коп (легавых хлебом не корми — дай «поискать наркотики»), то оставил Лемми в покое, когда тот объяснил, что в случае ночной аварии Малыш будет понадежнее аварийной вспышки. Может, коп понял, что перед ним, может, нет, но он явно узнал в Лемми ветерана. Не по ветеранскому номерному знаку (тот всегда можно украсть), но потому, что он и сам был ветераном. «Долина А-Шау, где дерьмо пахнет слаще», — сказал коп, и они оба рассмеялись, а напоследок даже ударились кулаками.
Малыш представлял собой светошумовую гранату модели М84, более известной под именем световуха. Лемми носил ее в седельной сумке уже лет пять, неизменно говоря, что однажды она пригодится, когда парни (включая Винса) подкалывали его.
И вот этот день настал.
— Думаешь, старая хреновина сработает? — прокричал Винс, повесив Малыша на руль. На гранату тот совсем не походил. Больше напоминал гибрид термоса с аэрозольным баллончиком. Гранату в нем выдавала только чека, привязанная к боку изолентой.
— Не знаю! Я даже не знаю, как ты…
У Винса не осталось времени на обсуждение логистики, о которой, к тому же, у него было весьма смутное представление.
— Я поехал! Скоро этот мудак проедет Кумбу и вернется на главную! И я буду там, когда он появится!
— А если не появится Лихач? — спросил Лемми. До этого они орали как оглашенные под действием адреналина. Заданный почти нормальным тоном вопрос оказался неожиданностью.
— Будь что будет, — сказал Винс. — Вы со мной ехать не обязаны. Если захотите повернуть назад, я пойму. Это мой сын.
