- Пожалуйста, не сейчас.
Медсестра и второй врач бросили на них удивленный взгляд, но промолчали.
Одиле заметила, что происходит на кровати, и прикусила язык, чтобы не закричать. Девочка, похоже, находилась на грани обморока и была бледна как полотно. Грауз держал ее руку над металлическим контейнером и делал мелкие надрезы скальпелем. На коже уже не осталось и сантиметра, куда бы не добралось кошмарное лезвие. Медленно стекающая кровь почти заполнила контейнер. Наконец, девочка откинула голову на бок. Грауз бесстрастно приложил тонкие и грациозные пальцы к ее шее.
- Прекрасно, нет пульса. Время, доктор Штрёбель.
- Шесть часов тридцать семь минут.
- Почти девяносто три минуты. Великолепно! Объект прекрасно сохранял сознание, при этом не чувствуя боли. Смесь лауданума и морфия, без сомнения, превосходит всё, что мы до сих пор испробовали, Штрёбель. Поздравляю. Подготовьте объект для вскрытия.
- Спасибо, герр доктор. Немедленно подготовлю.
Лишь тогда врач повернулся к Йозефу и Одиле со смесью гнева и отвращения в глазах.
- Кто вы такие?
Женщина выступила вперед и встала у кровати, сделав над собой усилие, чтобы не смотреть на нее.
- Мое имя - Одиле Коэн, доктор Граус. Я - мать Конрада Коэна.
Врач холодно посмотрел на нее и повернулся к медсестре.
- Выведите отсюда этих евреев, фройляйн Ульрике.
Медсестра схватила Одиле под руку, втиснувшись между ней и доктором, и бесцеремонно оттолкнула. Йозеф бросился жене на помощь, схватившись с толстой медсестрой. На мгновение они составили странную троицу, словно в странном танце толкая друг друга в разных направлениях, не двигаясь в итоге ни в одном. Лицо фройляйн Ульрике покраснело от напряжения.
- Доктор, я уверена, что произошла ошибка, - сказала Одиле, пытаясь высунуть голову через широкие плечи медсестры. - У моего сына нет никакого психического заболевания.
Наконец несчастной матери удалось вырваться из железных объятий медсестры, и она бросилась к доктору.
- Конечно, он почти не разговаривает с тех пор, как мы потеряли свой дом, но он не сумасшедший. Он здесь по ошибке. Прошу вас. Если вы его выпишете, я... Позвольте предложить единственное, что у нас осталось.
Она положила на кровать сверток, стараясь не дотронуться до трупа, и осторожно развернула покрывавшие его газеты. Даже в скудном освещении палаты стены озарил золотистый блеск.
- Она хранилась в семье моего мужа многие поколения, доктор Грауз. Я бы скорее умерла, чем с ней рассталась. Но мой сын, доктор, мой сын...
