И я несла по жизни собственную судьбу. Все, что было суждено, сидело где-то внутри, пряталось до поры до времени, зрело до степени неизбежности, готовясь проявиться в назначенный час.
Я уехала из Афганистана, когда закончились деньги. Наверное, другой на моем месте был бы разочарован неудачей, что постигла меня на поприще фотографа, – ведь, кроме единственной публикации в журнале «Афганская жизнь», мне нечем было похвастаться. Но только не я! Я не пасовала перед трудностями. Я была полна надежд, увлеченно постигала новую профессию, строила планы. Мои планы больше не были связаны с Найджелом. Наши отношения окончательно заглохли.
Я нашла новую работу в ресторане «Севен». Это было шикарное место, больше подходящее для Майами, с белыми кожаными диванами и белыми стенами. Клиенты не скупились на чаевые, работа была нетрудная. Бегая с подносом на четырехдюймовых шпильках, я ни на день не забывала о своем кабульском опыте. Я сняла комнату в кондо, принадлежащем девушке моего возраста, расставила повсюду сувениры, развесила по стенам фотографии Пакистана и Индии. Несколько раз в неделю, в память о тех местах, где я бывала и куда хотела вернуться, я брала уроки фотографии у местного фотографа – он учил меня снимать черно-белые фото и работать в «Фотошопе».
Незадолго до Рождества мне неожиданно предложили работу на телевидении. На телевидении Багдада. Должность тележурналиста с зарплатой четыре тысячи долларов в месяц плюс покрытие всех текущих расходов за счет компании. Невероятно, но факт! Знакомый по отелю «Мустафа» иранец Эсан прислал мне имейл, сообщая, что телекомпания в Иране ищет англоязычного корреспондента. Набрав в Гугле название компании – «Пресс ТВ», я убедилась, что у них имеется собственный приличный веб-сайт. «Пресс ТВ» – новая компания с круглосуточным вещанием на английском языке, финансируемая правительством Ирана, что-то вроде «Аль-Джазиры» и «Си-эн-эн Интернешнл». Подобно «Аль-Джазире», они нанимали западных репортеров для работы на камеру. Собственные корреспонденты уже имелись в Нью-Йорке, Лондоне, Бейруте и Москве.
В течение нескольких недель я вела переписку и телефонные переговоры с продюсером. На работе я часто думала, каково это – жить в Багдаде. У меня не было четкого представления о моих работодателях. Я знала, что в Иране правят исламисты и у них большие проблемы с правами человека. Но я в свое время много общалась с Эсаном – молодым, умным иранцем, полным надежд на перемены у него на родине. Он жил в Тегеране и рассказывал, как много среди его знакомых рафинированных свободных людей, которые пишут стихи, посещают подпольные ночные клубы и отличаются широкими взглядами.
