Тетя. Саша, родная моя, одни мы, одни мы с тобой… (Обнимает золовку, и обе вместе плачут.)
Всеволод и Надя(вместе). Мама!
Вася (вдруг кричит с плачем). Мама! Перестань! Мама!
Александра Петровна(отрываясь от тети и судорожно крепко обнимает Всеволода). Всеволод! Севочка! Ты один теперь… Ты одна наша… Сева, Севочка! Умер ведь папа!
Всеволод (плача, но твердо). Я с тобою, мама, я с тобою.
Александра Петровна. Севочка! Я не могу!
Валится на колени, цепляясь за его руку. К ней бросаются Надя и Вася, и все трое с плачем и бессвязными восклицаниями окружают Всеволода.
Надя. Сева! Севочка!
Всеволод (плача и гладя волосы матери). Я с тобой, мама! Я с тобою!
Только тетя Настя стоит в стороне – заложив бессознательно руки в бока, дрожа всем лицом, она смотрит на этих.
Тетя. Да-да-да! Да-да-да! Да!
Знойный полдень. Уголок сада Мацневых. Четыре высоких и кряжистых тополя составляют как бы тенистую беседку; здесь несколько простых, без спинок, деревянных некрашеных скамеек. Кругом густые заросли малины, широкие кусты крыжовника и смородины; дальше молодой, но пышный фруктовый сад, яблони и груши. Возле дорожек трава полна цветов и высока – почти до пояса. Неподвижный воздух весь гудит, как тугая струна, – так много в траве пчел, ос и всякой другой жизни.
Под тополями дорожка разветвляется и идет к дому вдоль двухэтажного, бревенчатого амбара-сарая, с несколькими небольшими конюшенными оконцами. За углом амбара, в гуще высоких берез и кленов, терраса, на которой в настоящую минуту оканчивается поминальный обед. Террасы отсюда не видно, доносится только сдержанный гул голосов и стук посуды. Один раз попы и обедающие поют «вечную память».
Под тополями собралась молодежь, бывшая на похоронах, но уклонившаяся от обеда. Здесь Зоя Николаевна, Катя и Столярова; гимназист Коренев, Нечаев. Все девушки в черных платьях. Говорят негромко, с большими паузами.
Коренев. Смотрите, господа, сегодня к вечеру опять гроза собирается. Ну и жара!
Нечаев. Да, парит. Зоя Николаевна, вы где вчера находились, когда эта молния хватила?
Зоя. Дома сидела. Да у нас было не так сильно.
Нечаев. А мы думали, что прямо в крышу.
Столярова. Аяв Ряды ходила и сразу вся промокла. На подъезде спряталась.
Катя. Испугалась?
Столярова. Конечно, нет.
Катя. Ну и врешь, испугалась! А я как гроза, так все подушки себе на голову и лежу ни жива ни мертва. Ох, Господи батюшки, да когда же они кончат есть! И как они могут: мне кусок в горло бы не пошел. Бесчувственные какие-то!
