— Да, мне это известно, — сказал один из присутствующих. — Но, простите, о чем, собственно, спор?
— Меня интересует одно, — сказал другой, — как это произошло. Если это могло случиться с Сакслом, значит может случиться и с любым из нас.
Уланов сосредоточенно беседовал с физиком, заговорившим об измерении нейтронного излучения, приземистым человеком по имени Пепло.
— …ничего общего с взрывами в Японии, — говорил он. — Конечно, последовательность ядерных реакций одинакова, что в бомбе, что в критической массе, с которой они работали. Но эта их масса давала только ионизирующее облучение — ни тепловой, ни механической энергии. Короче говоря, взрыва быть не могло. К тому же, они стояли близко к источнику радиации. Значит, что же? Когда взрывается бомба, лучи фильтруются сквозь воздушный слой в несколько тысяч футов, а здесь не было никакого воздушного слоя и вообще ничего, кроме той ерунды, которая у них считается заслоном. Это означает еще больший процент нейтронов по сравнению с гамма-лучами. И еще больше бета-лучей. Если Саксл действительно дотронулся руками до делящегося вещества, он может потерять их хотя бы от бета-лучей.
— Если это могло случиться с Сакслом, значит может случиться с любым из нас, — повторил человек, только что сказавший эту фразу.
Вдруг заговорил очень молодой человек, лет двадцати двух или двадцати трех, с прямыми светлыми волосами и голубыми глазами. Он внимательно слушал Ромаша, излагавшего свой спор с Улановым, и сделал попытку вмешаться в разговор.
— Простите… — начал было он.
— Интересная штука получается с числами, — перебил его один из присутствующих. — Двадцать первое число опять пришлось на вторник, и надо же, чтобы в этот день все и случилось.
— Простите, — снова заговорил юноша, — вероятно, вы и мистер Уланов говорите о разных вещах.
— Что вы сказали насчет чисел? — заинтересовался Уланов, прерывая разговор об излучении нейтронов.
Оказалось, что только двое из восьми собравшихся уже слышали о любопытном совпадений дат. Некоторые улыбнулись, один вытянул губы трубочкой, а остальные, кроме Уланова, приняли это довольно безразлично. Уланов короткими шажками стал ходить взад и вперед.
— Ну, разве это не поразительно? — бормотал он. — Ей-богу, просто поразительно!
Ромаш и молодой человек разговаривали между собой, чуть отойдя в сторону.
— Тем не менее, — говорил Ромаш, — когда я сказал, что у Луиса здоровое сердце и это позволяет надеяться на лучшее, он заявил, будто я несу чушь. — Тон у Ромаша был удрученный.
