— Читали отчеты Истменской компании?
Только вчера эта сенсационная новость появилась на первых страницах всех газет: исследования фирмы Истмен-Кодак показали, что спустя несколько дней после первого атомного взрыва радиоактивные частицы покрывали собой пространство, равное австралийскому материку; пленка в ящиках из плотного картона, в состав которого входит солома, оказалась засвеченной, благодаря радиоактивности соломы. Все читали об этом; некоторые опять покачали головой.
— Когда-нибудь… — начал кто-то и умолк.
Один из врачей сказал, что в Лос-Аламосе после первого взрыва творилось бог знает что. Он был тут еще в конце войны — его командировали выяснить опасность облучения при работе с некоторыми техническими установками; это было примерно за месяц до испытания бомбы в Аламогордо, и он не думал, что когда-нибудь попадет сюда снова, но вот позавчера ночью доктор Моргенштерн позвонил ему в Лос-Анжелос… Да, он тогда многому научился, продолжал врач, — не в смысле медицины, потому что он тут, в сущности, ничего особенного не делал, а вообще. Он помнит, например, что тут думали о том, первом взрыве, и как он и еще кое-кто, кому об испытании и знать не полагалось, кроме разве одного его приятеля, ученого, который… Впрочем, это сложная и малоинтересная история, — так вот, он и еще несколько человек, в том числе жены тех, кто поехал с бомбой, собрались рано утром на Сейерс-Ридж, покатом склоне в горах Хемез, откуда зимой съезжают на лыжах. Они пришли посмотреть, что произойдет в пустынной долине миль за двести к югу от места, где проводилось испытание бомбы. Больше часу, рассказывал врач, стояли они на холоде, в темноте, и вдруг одна из жен разрыдалась и никак не могла остановиться; уж ее подруга и успокаивала и прикрикивала на нее — ничего не помогало, так она все время и проплакала. Все были настроены тревожно, некоторые уже хотели уходить, отчаявшись ждать или боясь, что произойдет нечто ужасное; и вдруг в шестом часу утра они увидели далекую вспышку, а довольно много времени спустя до них донесся низкий глухой гул. И хоть гул был слабый, он показался им еще страшнее, чем вспышка, — ведь источник его находился так далеко!
А в конце дня стали появляться те, кто уезжал вместе с бомбой; они приезжали в машинах, большей частью в джипах, грязные с ног до головы, обессилевшие от усталости, но возбужденные до предела. И, конечно, все держали язык за зубами. Они не знали, известно ли что-нибудь другим, то есть вообще здешнему народу, их женам и таким, как я, рассказывал врач. Говорили они об этом только друг с другом.
