— Да, — сказал Берэн, шагнув вперед. — Мне это кое-что говорит. Но я не думал, что вы знаете так много. Вчера вечером вы ничего об этом не говорили.
— Вчера вечером мы еще ничего не знали. Нам многое подсказал ожог. Но и сейчас мы ничего не знаем наверное, — ответил Дэвид.
— Нам неизвестно, настолько ли это достоверно, чтобы исключить все другое, — заметил Висла. — Количество установлено нами только предположительно.
— Но не точно.
— Есть один шанс против. И шанс очень недостоверный.
— Но все же шанс.
— Разумеется, — сказал Висла. — Один шанс из ста, что это верно. — И он снова принялся писать.
— Нет, пожалуй, больше, чем один из ста, — пробормотал Дэвид, нервно постукивая карандашом по столу. Внезапно он положил карандаш и улыбнулся Берэну.
— В щите есть желобок, — объяснил он. — Щиты вокруг критической массы, применяемой в этом опыте, очень ненадежны. Отчасти благодаря расстановке щитов истечение нейтронов вокруг установки было неравномерно. Некоторые части тела подверглись интенсивному облучению, другие же были затенены…
— Хватит, хватит, — Берэн поднял обе руки. — Я наполовину биолог, но вовсе не физик. Такие слова, как «истечение», для меня имеют совсем другой смысл. У меня возникает представление о каких-то жидких выделениях. Что я могу сказать насчет семисот рентгенов? Как биолог скажу только одно — в таком случае он умрет. Если же… ну, скажем, если речь идет о четырехстах, тогда, пожалуй, мы сможем устранить инфекцию и сохранить водный баланс тканей — иными словами, дать тканям возможность восстановиться, если это мыслимо. Скоро я получу исследование костного мозга, а дня через два посмотрю, не начнут ли исчезать белые кровяные шарики. И тогда я буду знать наверняка, если только вы сами не найдете ответа раньше.
Висла хотел было что-то сказать, но вместо того тронул Дэвида за плечо, указал ему на строчку цифр, написанных на лежавшей перед ним бумаге, и одну из них обвел кружком. Он вопросительно взглянул на Дэвида; Дэвид кивнул.
— Я не хотел делать скороспелые выводы, — сказал Висла, глядя на Берэна. — В тот год, когда я приехал в Америку, здесь называли людей, уезжавших воевать в Испанию, «скороспелыми антифашистами». Здорово, не правда ли? Так вот, без всякой скороспелости могу сказать — та возможность, о которой говорит Тил, действительно существует.
— Один утешает другого, — произнес Берэн и опять почти цинично усмехнулся. — Мы сделаем все, что в наших силах. Я хочу предложить выписать сегодня четырех больных, а через два-три дня — еще одного. Этот — кажется, его зовут Гебер, не так ли? — стоял позади Саксла; пусть еще полежит в больнице, хотя он вне всякой опасности. Что же касается Саксла…
