— В Бостонской детской больнице есть один человек, — позднее сказал доктор Берэн Педерсону. — Несколько лет назад он проделал интересные наблюдения над развитием токсемии из экзотоксинов поврежденных тканей. Его фамилия не то Фолк, не то Фолкс, я забыл. Можно связаться с ним по телефону. Тут, очевидно, возникнет инфекция от кишечных бактерий. Судя по всему, у Саксла довольно серьезно задет кишечник… Пожалуй, позвоните этому Фоксу. Сошлитесь на меня. Расскажите ему, что происходит, спросите, что он может сказать по этому поводу, и вообще поговорите с ним. Сделайте это, пожалуйста.
На лестничной площадке, откуда накануне вечером Бетси смотрела на вереницу уходящих людей, три врача устроили маленькое совещание. В первый день, рано утром, кровяное давление Луиса заметно понизилось, весь день оставалось без изменений, а в среду вечером стало частично восстанавливаться, то есть верхнее давление было близко к норме, но нижнее по-прежнему оставалось пониженным. Вопрос заключался в том, измерять ли давление снова. Один из трех врачей, стоявших на площадке, только что пытался это сделать.
— В общем, ничего не вышло, — говорил он. — Надуть манжету невозможно. И в правой и в левой руке это вызывает сильную боль. В конце концов он попросил меня перестать, и я думал, что он вот-вот лишится сознания. Что же делать?
— Раньше давление измерялось на кончике пальца. Ах, черт, блестящая идея, нечего сказать! Я забыл про его руки. Ну, а если измерить на бедре, например?
— А я бы, — сказал первый врач, — вообще бросил это. Кровяное давление — это проверка первой тревожной реакции, но я не понимаю, почему мы должны все время следить за ним. Ну, не знаем так не знаем.
Они пустились в обсуждение этого вопроса; один интересовался тем, что произошло с нижним давлением, — собственно, это интересовало всех троих. Они соглашались, что в этой стадии болезни показатели давления не так уж важны, но в конце концов пришли к выводу, что кровяное давление измерять необходимо хотя бы для того, чтобы внести в историю болезни, ибо случай из ряда вон выходящий и каждой мелочи должно быть уделено серьезное внимание.
Врачи обратились к доктору Берэну. Тот посоветовал не заниматься этим.
Доктор Моргенштерн исчез куда-то на целых полчаса. Когда он вернулся, все были заняты чем-то своим, и, сказать по правде, большинство врачей даже не заметило его отсутствия.
— Мне известно по меньшей мере одиннадцать совершенно различных теорий насчет этиологии лучевой болезни, — говорил в коридоре один врач другому. — И по-моему, в каждой есть крупица истины. Но я не знаю никакого терапевтического способа лечения хотя бы одного из ее признаков. А вы? Впрочем, беру свои слова обратно. Бригловские красители действительно эффективны. Но все остальное — паллиатив, поддерживающие средства, то есть просто общие лекарства, в то время как болезнь спокойно идет своим чередом. Понимаете, хуже всего эта скрытая стадия, — хуже для нас, во всяком случае. Сомневаюсь, чтобы Саксл выжил. Но сегодня он чувствует себя неплохо и, вероятно, будет чувствовать себя неплохо еще несколько дней. И все-таки болезнь все время прогрессирует, а что мы можем поделать? Что мы можем поделать, черт возьми? Пожалуй, вот это нам что-нибудь подскажет.
