– Я пришла послушать брата, – сказала она и села около меня.
Леонид продолжал играть и не обращал на нас внимания.
– Вы скоро едете? – спросила меня Лидия Николаевна вполголоса.
– Чрез неделю.
– Не забывайте нас: мне жаль брата, он очень вас любит и станет скучать без вас.
– Что делать, будем хотя изредка переписываться, – сказал я.
Несколько минут мы молчали.
– Вы слышали, я замуж выхожу? – начала Лидия Николаевна совсем тихим голосом.
– Слышал.
– Вам нравится мой выбор?
Я молчал.
– Он очень хороший человек.
Я молчал.
– Я ему давно нравлюсь.
– Еще бы вы ему не нравились, – сказал я, наконец. В голосе моем против воли слышалась досада.
– Скоро свадьба? – прибавил я.
– Не знаю.
– Где вы будете постоянно жить?
– Тоже не знаю, ничего не знаю… За что маменька сердится на брата?
– За вас.
– Ах, боже мой! Я это предчувствовала. Уговорите его, пожалуйста, чтобы он ее не сердил: у нее горя много и без нас.
– Он ни в чем не виноват; я на его месте сделал бы больше, – возразил я.
– Что же бы вы сделали?
– Я бы на вас стал действовать.
– А если бы я вас не послушалась?
– Не думаю.
– Нет, не послушалась бы; я бы, может быть, согласилась с вами, но не послушалась, потому что не могу собой располагать.
Мы опять молчали.
– Сколько я предан вашему семейству, – начал я, – как искренне люблю вашего брата и как желаю вам счастия: это видит бог!.. И уверен, что из вас выйдет кроткая, прекрасная семьянинка, но будущего вашего мужа не знаю.
– Он любит меня.
– Уверены ли вы в этом? И, наконец, любите ли вы сами его?
– Я привыкла к мысли быть его женою и уважаю его за постоянную дружбу к нам.
– Лидия Николаевна, не обманываете ли вы себя? Иван Кузьмич вам не пара; когда-то вы мне сказали, что выйдете замуж по расчету, потому что это удобнее, тогда я не поверил вашим словам.
– Как вы все помните!
– Это нетрудно, потому что вижу подтверждение ваших слов, хотя все-таки не могу допустить той мысли, чтобы вами руководствовало столь ничтожное чувство.
– Отчего же?
– Оттого, что оно прилично только самым пустым женщинам, которые сами не способны любить, да и их никто не полюбит.
– А если я именно такая женщина?
– Если вы такая женщина, то смотрите остерегитесь и не ошибитесь в расчете.
– Нет, я не такая: не обвиняйте меня, вы многого не знаете.
– Все знаю, – возразил я, – и все-таки вас обвиняю… – хотел было я добавить, но, взглянув на Лидию Николаевну, остановился: у ней были полные слез глаза. Леонид тоже взглянул на нас, перестал играть, встал и увел меня к себе в кабинет.
