– Непременно; как же могу я его не позвать? Это было бы, кажется, низко и неблагородно с моей стороны.
– Он прекрасный человек и вас чрезвычайно любит. Ревнует даже меня к вам.
– Скажите, какой Отелло, – сказал Хозаров с улыбкой.
– Вы, мужчины, все таковы… Что же у вас будет на вечеринке?.. Когда думаете, так уж время приготовляться.
– Да, это правда. Впрочем, я большого не думаю: подать сперва чай, потом сварю жженку, а тут можно подать мороженое и какие-нибудь фрукты.
– Ой, не годится… совсем не годится… вовсе будет не по гостям вечер. Это ведь хорошо для каких-нибудь модных дам, а этим гораздо будет приличнее велеть приготовить чаю с ромом, да после велеть подать закуску с водкой и винца побольше.
– Но это будет как-то гадко, пошло… что-то такое купеческое.
– Вовсе не купеческое, а так, как обыкновенно между мужчинами.
– Нет, почтеннейшая, между мужчинами другого сорта это бывает не так; но, впрочем, хорошо… будь по-вашему; однако все-таки без шампанского нельзя.
– Ну, шампанское, конечно, будет очень прилично.
– Итак, почтеннейшая, первоначально отправляйтесь и возьмите, сколько по вашему соображению нужно будет, вина и извольте готовить чай, а я между тем пойду сзывать братию, и вот еще «стати: свечей возьмите побольше, чтобы освещение было приличное, я терпеть не моту темноты. A propos[15]: мне пришла в голову счастливая мысль! По всем нумерам таскаться и всякого звать особо – скучно, да и не принято в свете, а потому я всем этим господам напишу пригласительные записки, как обыкновенно это делается.
– Что же, можно и так, – сказала Татьяна Ивановна. – Ах, Сергей Петрович, как я вот посмотрю на вас, живали вы, видно, в богатстве, видали вы людей.
– Да, почтеннейшая моя, живал и видал людей, да и опять так заживу… Однако скажите мне имена и фамилии этих господ: на адресе надобно будет означить имена их и фамилии.
– А как их фамилии-то. В первом нумере: сибарит – Виктор Прохорыч Казаненко; во втором – Семен Дмитрич Мазеневский; в третьем… этого вы знаете, – Ферапонт Григорьевич Телятин; в четвертом уж и позабыла, да! Черноволосый – Разумник Антиохыч Рушевич, а белокурый – Эспер Аркадьич Нумизмацкий. Но, впрочем, лучше бы вы не приглашали их… неприятный такой народ.
– Нельзя, почтеннейшая, этого между порядочными людьми не принято: если приглашать, так приглашать всех. Дальше?..
– Да что дальше?.. Этот, я думаю, не придет… больной человек.
– Но все-таки, как его?..
– Клементий, кажется, Иваныч или Кузьмич, должно быть, Иваныч.
