Ананий Яковлев сначала помолился перед образом, потом поклонился три раза матери в ноги и, приложившись к иконе, поцеловался с ней.
Матрена. Здравствуй, батюшка, сокол мой ясный!
Дядя Никон. Кланяйся, брат Ананий Яковлич, и мне в ноги; сделай и мне это почтение… (Берет от Матрены хлеб с солью.)
Ананий Яковлев (слегка улыбаясь). Что ж, отчего? Можем-с!.. (Кланяется дяде Никону вполспины, потом целуется с ним.)
Дядя Никон. Вот это, брат, так… ладно… Стариков, брат, уважай… На стариковском, значит, разуме свет держится, аки на китах-рыбах, – верно!
Ананий Яковлев (жене). Возьмите уж и вы-с!
Лизавета, конфузясь, берет хлеб с солью; Ананий Яковлев кланяется ей в ноги и потом целует ее.
Матрена (толкая дочь). Поклонись, дура, сама-то ему в ноги!
Лизавета кланяется;
Ананий Яковлев поднимает ее и опять целует.
Спиридоньевна (жеманно). Здравствуйте, батюшка, Ананий Яковлич, какой нарядный да хороший стали! Как живете-можете?
Ананий Яковлев. Ничего-с: поманеньку, бог грехам терпит… (К дяде Никону.) Одолжите, пожалуйста, на минуточку кису-то.
Дядя Никон (сбрасывая с плеча кису). На-те вот вам черта-борова какова… Девки и бабы… значит… иди сюда, лапки! Всем будут подарки…
Ананий Яковлев (вынимая из кисы драдедамовый платок и подавая его матери). Пожалуйте-с!
Матрена (целуя его в локоть руки). Ай, батюшка, благодарствую, красавец мой бриллиантовый!
Спиридоньевна. Ну вот, баунька, настоящий тебе старушечий: к лицу будет… оченно пойдет.
Матрена. Нешто, мати!.. Наряжают да ублажают меня, а я, старая, и поблагодарить-то не умею как хорошенько.
Ананий Яковлев (вынимая из кисы кусок шелковой материи и подавая его жене). Это для вас теперь… Пожалуйте-с!..
Лизавета молча берет и целует у мужа руку.
Спиридоньевна (рассматривая с завистью подарок Лизаветы). Вона, мать, гарнитуры-то какие: мы и не видывали здесь этаких. На-ка, и бархатцу-то на оторочку привез. Словно кукла нарядная, будешь ходить у нас в шелках да в бархате.
Ананий Яковлев (Спиридоньевне). А вас, извините на том, не чаял здесь захватить… Позвольте, по крайности, хоть полтинничком поклониться… (Дает ей полтинник.)
Спиридоньевна. Ой, чтой-то судырь-батюшка!.. Оченно вам благодарна… (Целует у него руку.)
Дядя Никон. А мне дляче красной шапки не привез? Это уж, брат, не ладно, право!
Ананий Яковлев. Ныне народ-то прозорлив стал: и без красной шапки понимают человека.
Спиридоньевна. Уж именно, судырь!.. Может, наскрозь видят, кто каков есть человек.
