Ваал | страница 31



Бургмейер. На улице вы их подняли?!. Послушайте, Евгения, можно быть развратною женщиной!.. Иметь из-за старого любовника молодого!.. Красивого!.. Желать этого старого покинуть и обокрасть!.. Все это еще понятно! Но думать, что ты этого старого дурака можешь еще продолжать обманывать и уверишь его, в чем только пожелаешь, – это уж глупо с твоей стороны.

Евгения Николаевна. Нельзя же молчать, когда взводят такие клеветы!.. Я какой-то злодейкой, героиней французского романа являюсь в ваших словах!.. Кто мог, с какого повода и для чего навыдумывать на меня пред вами столько – понять не могу! (Отворачивается и старается не смотреть на Бургмейера.)

Бургмейер. Это мне все рассказал ваш бывший любовник Куницын, который и достал вам два фальшивых паспорта, чтобы бежать вместе с вами за границу.

Евгения Николаевна (сохраняя более оскорбленный, чем сконфуженный вид). Какой-то еще Куницын любовником моим стал, – только этого недоставало!

Бургмейер. Однако вы этого какого-то Куницына знаете?

Евгения Николаевна. Да, я встречалась с одним Куницыным в обществе.

Бургмейер. Полно, в обществе ли? Не в уединении ли где-нибудь, в трактирных нумерах, например!..

Евгения Николаевна (захохотав уже неискренно). Ха-ха-ха!.. Ха-ха-ха!.. Чем дальше, тем лучше! Но допустим, что Куницын мой любовник!.. Что я где-то там видалась с ним и что он достал два паспорта!.. Для чего же, однако, Куницыну идти рассказывать вам все это про себя?

Бургмейер. Для того, что он не так еще, видно, развращен, как вы! Сам устыдился этого поступка своего!.. Кроме того, ему посоветовал это сделать один честный приятель его!..

Евгения Николаевна (прерывая его). И приятель этот Мирович, конечно?

Бургмейер. Мирович – да!

Евгения Николаевна (опять злобно захохотав). Ха-ха-ха!.. В сущности, это не Мирович, а жена ваша! Мне странно: вы, Александр Григорьич, считаетесь еще умным человеком, а такой простой лжи и выдумки понять не могли! Жене вашей, конечно, приятно поссорить нас и разлучить…

Бургмейер (перебивая ее и сильно раздраженным голосом). О жене моей не смей ты и говорить своим богомерзким языком!

Евгения Николаевна (тоже выходя из себя). Ах, этого вы мне никак не можете запретить! Никак! Я мало, что вам говорю, но и поеду и скажу еще ее любовнику!.. Пусть и он знает, как она его любит!.. Если она сама сделала против вас проступок, так не смей, по крайней мере, других чернить в том же.

Бургмейер (тем же голосом). Кто ж тебя может очернить? Кто?.. Когда ты сама себя очернила кругом! Когда черна твоя душа и сердце!