Ложные идеи обусловили и художественную слабость романа. Попытка изобразить главного героя Родольфа в роли народного заступника является в самой основе ложной, в реальной жизни народ имеет других истинных защитников своих интересов. «Завязка романа основана на лжи и призраке», – отмечает критик. Герои и героиня – лица «неестественные и невозможные». Сю на многих страницах своего романа впадает в мелодраму. Роман насыщен сентиментальным вздором и пошлыми эффектами. «Большая часть характеров, и притом самых главных, безобразно нелепа, события завязываются насильно, а развязываются посредством deus ex machina», – такова сущность глубоко отрицательной оценки романа Сю Белинским.
В оценке Сю великий русский критик сближался с Марксом, выступившим в «Святом семействе» (1845) против Шелиги, который на страницах «Всеобщей литературной газеты» превознес роман Сю как социальное откровение. Маркс показал, что Сю, как истый мещанин, «из желания угодить буржуазии» исказил в своем романе социальную действительность Франции, что его роман населен не живыми людьми, а бледными носителями идей добра и зла. Маркс своим анализом снимает с «критически реформированных» образов людей из народа толстые слои мещанского грима, грубо искажавшие их черты, и возвращает персонажам «Парижских тайн» их реальный человеческий облик. Это было под силу только Марксу, непосредственно наблюдавшему жизнь парижского пролетариата и уже прозревавшему в будущем его историческую роль могильщика капитализма. Белинский жил в условиях крепостной России и поэтому не мог подняться до глубочайших социальных обобщений Маркса. Тем не менее его статья резко выделяется на фоне огромной критической литературы, посвященной роману Сю, своей глубокой революционно-демократической идейностью.
А. И. Герцен, еще не избавившийся от «буржуазных иллюзий в социализме» (Ленин), был недоволен резкой оценкой Белинским французской революции 1830 года. В сентябре 1844 года он записал в своем дневнике: «A propos. В «Allgemeine Zeitung» выписка из статьи Бел<инского> о «Парижских тайнах», и именно они напали на то, что меня остановило; у нас нельзя таким образом хвалить сытость (тем более что и она очень апокрифна) и ругать революцию 30 года… Опять impasse (тупик. – Ред.), опять бросит он на себя подозрение в сервильности» (Полн. собр. соч., т. III, стр. 351).
Белинский предвидел, что его статья вызовет недовольство в кругах русских поклонников Сю, но это его не смущало. В библиографической заметке, помещенной в том же номере «Отечественных записок», он писал: «На нас будут нападать и прямо, и косвенно, и бранью, и намеками. В добрый час! Мы почитаем свое мнение о «Парижских тайнах» безусловно справедливым, иначе не высказали бы его так решительно и резко» («Отечественные записки», 1844, кн. IV).
