То и дело с лёгким жужжанием пролетали пули. Иногда вдруг падала подбитая ветка, и странным казалось её падение.
— Ваше высокоблагородие, — крикнул Карпову фланговый урядник, — здесь нельзя на коне, убьют.
— Ерунда! — проворчал Карпов и верхом подъехал к Хоперскову.
— В чём дело, Алексей Петрович? — спросил он.
— И не разберу. Стреляют, а откуда не пойму, — отвечал, отрываясь от бинокля, командир сотни.
адьютант, уже соскочивший с лошади, смотрел в бинокль.
— Это из сторожки, — сказал он. — И там не более как два человека.
— Вы патрули послали? — спросил Карпов.
— Послал. Ещё не вернулись.
— Высылайте цепи и айдате вперёд, через лес, ничего там страшного нет, — сказал Карпов.
Пули перестали свистать, стрельба затихла.
Из лесной заросли показался казак. Лицо его было красное, рубаха взмокла, воротник был расстегнут, и красная мокрая от пота шея выдавалась из ворота.
— Чего ты, Ларионов? — сказал Карпов.
— Там всего два человека ихней финанцовой стражи было. Никого больше и не было. Мы стали было с Шумилиным подкрадываться, чтобы захватить их. А они убегли. Шумилин в сторожке остался, а я побег с донесением. Можно идти вперёд.
Карпов приказал 1-й сотне идти лесом, спешившись, цепью, а сам поехал верхом по шоссе. Он доехал до сторожки пограничного поста. адьютант и несколько казаков вошли в сторожку. На полу валялись прорезные обоймы от патронов, гильзы, недокуренная трубка, старая записная книжка, платок. И на все эти столь обыденные, скучные и простые вещи смотрели с вниманием. Многие казаки брали их на память. Они были неприятельские и потому приобретали особое значение.
За сторожкой опять шёл лес, потом была небольшая прогалина, уставленная кладками свеженапиленных дров, затем начинался новый лес. В прогалине пахло сырым деревом, смолою и грибами. Едва вошли в неё, как с разных сторон засвистали пули и из леса стали раздаваться двойные выстрелы австрийских ружей и резкие сильные ответные удары наших винтовок. Карпов сразу увидел, что наших сил было слишком мало. На каждый наш выстрел отвечало десять австрийских.
— Георгий Петрович, — сказал он адьютанту, — скажите Тарарину и Траилину, чтобы со своими сотнями на рысях шли сюда. Здесь, у дровяных кладок, пусть спешиваются и рассыпаются — пятая правее первой и четвёртая — левее. Надо выкурить из леса этих молодчиков.
— Патрули доносят, господин полковник, — сказал, подходя, Хоперсков, — что по опушке леса и в лесу рассыпано две роты австрийской пехоты да ещё две цепями подходят.
