— Эджвуд? — переспросил он, покручивая в руках трубку.
— Да, Эджвуд. Мне указали именно это направление.
— Вы сбились с пути? — узкий рот Джефа открылся и он стал похож на рыбу. Он недоверчиво смотрел на Смоки.
Над камином стояла обтянутая плотной тканью дощечка. На ней были вышиты слова: «Я буду жить в домике у дороги и буду другом для путников», и подпись: «Маргарет Можжевельник, 1927».
— Я иду туда, чтобы жениться.
Мне показалось, что они ахнули от удивления.
— Ладно, — Джеф встал. — Мадж, дай-ка карту.
Это была карта пригорода более подробная, чем та, которая имелась у Смоки. Он нашел небольшие города, которые были ему известны, но среди них не было Эджвуда.
— Это должно быть где-то здесь, — Джеф нашел огрызок карандаша и покашливая и приговаривая «давай-ка посмотрим», соединил точки пяти городов ломаной линией, образовав пятиконечную звезду. Постукивая по рисунку карандашом, он поднял песочного цвета брови и с удивлением воззрился на Смоки. Смоки понял, что это было сделано по привычке. Он различил линию дороги, пересекающей пятиугольник, и соединяющейся с дорогой, по которой он шел и которая к счастью привела его сюда. — Вот почти все, что я могу сказать вам, — проговорил Джеф, сворачивая карту.
— Вы что, собираетесь идти всю ночь? — спросила Мадж.
— Я переночую где-нибудь.
Мадж скривила губы, взглянув на одеяла, привязанные к мешку за его спиной.
— Я думаю, что вы не ели весь день.
— Нет, нет, что вы, у меня были сэндвичи и яблоко…
Кухня была уставлена корзинами с невероятно сочными фруктами: черный виноград, красновато-коричневые яблоки и пухлые персики переполняли корзины. Мадж переставила дымящуюся кастрюлю с плиты на клеенку и когда она закончила двигать кастрюли и блюда, Джеф налил банановый ликер в красные стаканы из тонкого стекла. Это довершило дело. Вежливый протест Смоки растворился в их гостеприимстве и его уложили в постель, укутав теплым индейским одеялом.
Некоторое время после того, как хозяева оставили его, он лежал без сна, оглядывая комнату. Она освещалась ночником, который был вставлен в отдушину и представлял собой крошечную модель увитого розами коттеджа. В его слабом свете он видел кресло кленового дерева и его подлокотники оранжевого цвета казались ему чем-то вкусным и напоминали огромный блестящий леденец. Он видел кружевные шторы, слегка покачивающиеся при дуновении ветерка, приносящего аромат роз. Он слышал, как вздыхает во сне лохматая собака. Он обнаружил еще одну вышивку. Он был не совсем уверен, но, кажется, на ней было вышито следующее:
