— Но почему?
— Он всегда теряется там.
Смоки улыбнулся при мысли о том, что Джордж — следопыт, лучше всех ориентирующийся в пользующихся дурной славой ночных городских кварталах, опозорился в самом обыкновенном доме.
— Могу я сказать тебе кое-что? — спросила она.
— Конечно, — его сердце неожиданно беспричинно сильно забилось.
— Я знала тебя, когда мы встретились.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу сказать, что я узнала тебя. — Она наклонила голову и золотые завитки волос закрыли ее лицо, потом девушка бросила быстрый взгляд на Смоки и украдкой оглядела полупустой бар, как будто проверяя, не может ли кто-нибудь подслушать ее.
— Мне говорили о тебе.
— Наверное, Джордж, — предположил я.
— Нет, нет. Это было давным-давно, когда я была еще ребенком.
— Обо мне? — я был чрезвычайно удивлен и заинтригован.
— Ну, не именно о тебе. Вернее о тебе, но я не знала этого, пока не встретила тебя. — Опершись локтями о стол, покрытый скатертью в крупную клетку, сложив руки и подавшись вперед, она снова заговорила. — Мне было девять или десять лет. Я помню, что шел дождь, который не прекращался несколько дней. Потом, однажды утром я отправилась прогулять Спака в парке.
— Кого?
— Спаком звали нашу собаку, ну, а парк — ты знаешь, что это такое. Дул ветер и было похоже, что дождь прекратится. Мы промокли до нитки. Я посмотрела на запад и увидела радугу. И я вспомнила, как моя мама говорила: «Если утром увидишь радугу на западе — жди улучшения погоды».
Он ясно представил себе девочку в желтом плаще и высоких резиновых ботиках, ее волосы — еще красивее и кудрявее, чем они были сейчас; он молча удивлялся про себя, откуда она тогда знала, с какой стороны находится запад. Для него самого это и сейчас была проблема, которую он не мог разрешить.
— Это была настоящая радуга и такая яркая, и казалось, что она упирается прямо в землю совсем рядом со мной; ты знаешь, я видела, что трава сверкает и переливается всеми цветами радуги. Небо сразу стало высоким, знаешь, таким как оно становится после затяжных дождей, когда наконец проясняется и казалось, что до всего можно дотронуться рукой: радуга была совсем рядом и больше всего мне захотелось подбежать и взобраться на нее и посмотреть сверху вниз, и тоже переливаться всеми цветами радуги.
Смоки рассмеялся.
— Это трудно было сделать.
Она тоже засмеялась, слегка опуская голову и прикрывая рот рукой жестом, который показался мне до боли знакомым.
— Конечно, — ответила она, — казалось, так будет вечно…
