Пермские статистики не только сами этого не сделали, но и нас лишили возможности это сделать, ибо в таблицах все заведения данной подгруппы сложены вместе, и выделить фабриканта от одиночки нельзя. Свой пробел составители прикрывают пустяковинными сентенциями. Крупных заведений, изволите видеть, всего 1%, и за исключением их выводы, сделанные на основании 99%, не изменятся (с. 56). – Но ведь этот один процент, эта одна сотая не равна другим сотым! Одно крупное заведение покрывает более 15-ти заведений тех одиночек, которые дают более 30-ти «сотых» (от всего числа заведений)! Это расчёт по числу рабочих. А если бы взять данные о валовом производстве или о чистой доходности, то оказалось бы, что одно крупное заведение покрывает не 15, а, может быть, 30 заведений
[261]. В этой «одной сотой» заведений сосредоточена
четверть всех наёмных рабочих, что даёт в среднем на 1 заведение 14,6 рабочих. Чтобы иллюстрировать несколько для читателя эту последнюю цифру, возьмём цифры «Свода данных о фабрично-заводской промышленности в России» (издание департамента торговли и мануфактур) по Пермской губернии. Так как цифры сильно колеблются по годам, то берём среднее за 7 лет (1885–1891). Получаем цифру «фабрик и заводов» (в смысле нашей официальной статистики) в Пермской губернии 885 с производством на сумму 22 645 тыс. р. и с 13 006 рабочими, что даёт в «среднем» на 1 фабрику именно 14,6 рабочих.
В подтверждение своего мнения, что крупные заведения не имеют важного значения, составители «Очерка» ссылаются на то, что из числа наёмных рабочих у кустарей очень немного годовых рабочих (8%), большинство же задельщики (37%), сроковые (30%) и подённые (25%, стр. 51). Задельщики «обыкновенно работают у себя на дому, своими собственными инструментами, на своих харчах», а подёнщики приглашаются «временно», подобно сельскохозяйственным рабочим. При таких условиях, «относительно большое число наёмных рабочих не служит ещё для нас несомненным признаком капиталистического типа этих заведений» (56)…
«Ни задельщик, ни подёнщик вообще, по нашему убеждению, не создают кадров рабочего класса, подобного западноевропейскому пролетариату; такими кадрами могут быть только постоянные годовые рабочие».
Мы не можем не похвалить пермских народников за то, что они интересуются вопросом об отношении русских наёмных рабочих к «западноевропейскому пролетариату». Вопрос интересный, что и говорить! Но мы всё-таки предпочли бы слышать от статистиков утверждения, основанные на фактах, а не на «убеждении». Не всегда ведь заявление своего «убеждения» может убедить других… Не лучше ли было бы, вместо того, чтобы рассказывать читателю об «убеждении» гг. NN и ММ, сообщить побольше фактов? А то вот фактов о положении наёмных рабочих, об условиях труда, о рабочем дне в заведениях разной величины, о семьях наёмных рабочих и т. д. сообщено в «Очерке» до невероятия мало. Если бы рассуждения об отличии русских рабочих от западноевропейского пролетариата служили только для прикрытия этого пробела, то нам пришлось бы взять назад свою похвалу…
