— Подумай! Подумай об этой женщине. Он индуска. Она не станет есть с хиджрой.
— Почему бы нам вначале не спросить ее саму? — предложила Люсинда.
Майя посмотрела на нее так, словно внезапно увидела ее душу.
— Ты так хорошо говоришь на хинди, что я подумала, будто ты так же хорошо понимаешь наши обычаи. Конечно, она согласится.
— Тогда в чем проблема?
— Она согласится только из вежливости. Будет очень нехорошо заставлять ее это сделать. Это подобно предложению поесть в туалете.
Люсинда скорчила гримасу:
— По почему?
— Не беспокойся, Деога решит эту проблему. У него это очень хорошо получается. Только нужно ему сказать.
— Откуда ты это знаешь?
— Мы же три недели вместе плыли на дау.
Люсинда кивнула, но секунду спустя задумалась: ответ Майи можно было понять по-разному. Поэтому она сменила тему.
— Но ты разве не ешь вместе со Слиппером?
— Я делаю множество вещей, которые не делают индийские женщины, а вскоре сделаю еще больше. Ты знаешь это не хуже меня. Давай больше не будем это обсуждать. Я скажу Деоге, и этого будет достаточно.
— Ты кажешься очень уверенной.
Майя улыбнулась:
— Он хороший человек. Ты разве этого не поняла?
Мгновение спустя она закрыла за собой дверь.
* * *
Конечно, Да Гама все понял и сделал то, о чем просила Майя. После утомительного часа стояния рядом с «братом» Фернандо, который монотонным голосом читал одну молитву за другой перед особенно ужасающим распятием, Да Гама убедил его пригласить Слиппера на мужской ужин. Вначале хозяин не хотел этого делать, но Да Гама просил об этом снова и снова, а сам Анала беспокоился о бессмертной душе Слиппера, поэтому и преодолел свое нежелание ужинать вместе с хиджрей.
— Индус никогда бы не согласился, — заявил он Да Гаме. — Но это будет доказательством того, что в новой жизни я стал христианином.
— Ваши поступки обязательно будут одобрены Христом, — заверил его Да Гама.
Слуга Аналы нашел Слиппера в небольшом дворике у конюшен во время вечерней молитвы вместе с другими мусульманами. Охранники Патана рассмеялись, услышав, что Слиппер входит в число приглашенных.
— Что мне делать? — спросил Слиппер у Патана.
— Ты должен принять приглашение. Я уверен, что христианин считает это приглашение какой-то честью.
— А вилки там будут? — спросил евнух. — Я давно хотел попробовать есть вилкой.
— Вилки — да, — ответил слуга. — И также вино.
— Вино… — мечтательно произнес Слиппер. — Скажи ему, что я приду.
* * *
Обеденный стол освещался люстрой. Подали немало блюд: жареных цыплят размером с голубя, баранью ногу, свиную корейку. Все это было посыпало перцем и крупной солью. От мяса поднимался пар, оно блестело, с него стекал сок. Рядом с блюдами с мясом стояли подливки и соусы, от которых пахло вином и травами, лежали круглые буханки хлеба с хрустящей корочкой, и стояла масленка. Если бы не миска с рисом и тарелка с маринованными плодами манго, можно было бы подумать, что это ужин в Лиссабоне.
