По невесту ехали,
В огород заехали,
Пива бочку пролили,
Всю капусту полили,
Тыну поклонилися,
Верее молилися:
Верея ль, вереюшка,
Укажи дороженьку
По невесту ехати.
Сватушка, догадайся,
За мошоночку принимайся,
В мошне денежка шевелится.
Красным девушкам норовится.
Вдруг среди этого наивного веселья раздается фантастический голос…
По камушкам, по желтому песочку
Пробегала быстрая речка,
В быстрой речке гуляют две рыбки,
Две рыбки, две малые плотицы.
А слыхала ль ты, рыбка-сестрица,
Про вести-то наши, про речные?
Как вечор у нас красна девица утопилась,
Утопая, милого друга проклинала?
Общее смятение. Князь велит конюшему отыскать мельничиху; ее, разумеется, не находят…
Прошло двенадцать лет. Княгиня жалуется на охлаждение к ней мужа; няня утешает ее, не подозревая, что в грубой и невежественной простоте ее добродушных слов скрывается ужасная, роковая истина:
Княгинюшка, мужчина, что петух:
Кури-куку! мах, мах крылом – и прочь,
А женщина – что бедная наседка:
Сиди себе да выводи цыплят.
Пока жених – уж он не насидится,
Ни пьет, ни ест, глядит – не наглядится.
Женился – и заботы настают:
То надобно соседей навестить.
То на охоту ехать с соколами.
То на войну нелегкая несет.
Туда, сюда – а дома не сидится.
Не есть ли это законная кара сильному полу за беззаконное рабство, в котором он держит слабый пол?.. Так, по крайней мере, можно думать по окончанию любовных похождений героя поэмы, этого русского дон-Хуана… Наскучив женою, он вспомнил о прежней любви, раскаялся, как в глупости, что бросил дочь мельника, не понимая, что она потому только стала ему мила, что ее нет с ним, что его жена уже не мила ему…
Сцена на берегу Днепра. Ночь. Раздается хор русалок, напоминающий своим фантастически-диким пафосом оргии Valse infernale[8] из «Роберта Дьявола».{16}
Веселей толпою
С глубокого дна
Мы ночью всплываем;
Нас греет луна.
Любо нам ночной порою
Дно речное покидать,
Любо вольной головою
Высь речную разрезать,
Подавать друг дружке голос.
Воздух звонкий раздражать
И зеленый, влажный волос
В нем сушить и отряхать.
Одна.
Тише! птичка под кустами
Встрепенулася во мгле.
Другая.
Между месяцем и нами
Кто-то ходит на земле.
Этот «кто-то» – князь, которого влекут к этим местам воспоминания прежней счастливой любви. Вдруг он встречается с отцом погубленной им девушки.
Старик.
Здорово,
Здорово, зять!
Князь.
Возможно ль? это мельник!..
. . . . . . .
Старик.
Какой я мельник, говорят тебе,
Я ворон, а не мельник. Чудный случай:
