— Но вы похоронили живого!..
— Я не могильщик...
— И чуть-чуть не загнали в гроб вот эту женщину... Мою бедную мать...
Смутно припоминаю ее лицо, виденное мной. Спрашиваю:
— Все-таки кого же я заживо похоронил?
— Меня! — отвечает молодой мужчина. Пошли разбираться, как это всегда в таких случаях было в еврейских местечках, в дом к раввину. Там я вспомнил всю историю.
— Дайте мне, — прошу женщину, — то письмо, что вы мне тогда показывали.
Раскрывает сумочку, достает. В том же синем конверте, только пятен от слез прибавилось. По моей вине лились эти бесценные слезы! Смотрю я на страницы с расплывшимися чернилами — и еще раз прихожу к убеждению: умер человек, написавший это письмо, умер человек, подписавшийся "твой сын Владик"... Но тогда кто же этот молодой мужчина?
— Вас зовут Владик?
— Да, Владислав...
— Вы собственноручно написали это письмо?
— Нет... Для меня это "нет", как вспышка молнии, озаряющая мир.
— А кто его написал?
— Мой друг. Под мою диктовку... У меня болела рука... Мы с ним вместе лежали в больнице.
— Ясно... Ваш друг умер?..
— Да. Умер. Совершенно неожиданно. Он был совсем нетяжело болен...
Обращаюсь к женщине:
— Пани, простите мне те слезы, что вы пролили после нашей встречи... Но ведь нельзя знать все сразу... Вы мне дали это письмо и сказали, что его написал ваш сын. Я вижу обращение "мама", подпись "твой сын"... И вижу, что рука, написавшая эти слова, — мертва... Вот почему я и сказал, что сын ваш умер.
...Так подробно со всеми деталями рассказал я эту историю потому, что, может быть, ее странные события помогут человеку, который, возможно, будет расшифровывать таинственные сегодня, но абсолютно материальные основы этого необычного свойства, о котором я рассказал. Я убежден, что неизвестный пока механизм этого явления будет изучен и когда-нибудь понят.
Мой чисто интуитивный метод не ясен ни мне, ни кому-нибудь другому. Но я убежден, что этот "метод", "способ" — называйте его как хотите — имеет материальную базу, материальный действенный механизм.
Кстати, этим даром владею не только я. В истории записаны, если покопаться в хрониках, в дневниках, в мемуарах, тысячи совершенно неожиданных и с поразительной точностью сбывшихся предчувствий — интуитивных предвидений.
Это случилось в конце XVIII столетия. Три молодых артиллерийских офицера зашли к парижской предсказательнице. Она равнодушно говорит чепуху одному офицеру, второму... И вдруг... И вдруг она встает на колени перед третьим — низкорослым, живым, почти мальчиком:
