На футляре была картинка, на которой разрывалась шрапнель и герой в стальной каске с винтовкой наперевес бросался в атаку.
В оригинале: nějaký člověk v šišáku se žene s bodákem kupředu. Šišák – вовсе не стальная каска (знаменитая, с рожками), которая, кстати, появилась в немецкой армии только лишь в 1916 году. Это шлем, в достатке первых лет войны кожаный, позднее от нехватки средств и ресурсов фетровый, с металлическим шишаком на темечке, откуда название. Тот самый, анекдотический, который надевали карикатуристы всего мира на голову кровожадному немецкому императору Вильгельму II. Немецкое название головного убора – Pickelhaube.
Следует заметить, что шапки с шишаком носили и австрийские жандармы (см. иллюстрации Лады к путешествию Швейка с жандармом из Путима в Писек – ч. 2, гл. 2, с. 313 и 316). Но это совсем иная модель. Здесь обшитая тканью пробка, впрочем, точно так же, как и немецкий пикель, увенчанная металлическим шишаком. Ну и, конечно же, снабженная увесистой двуглавой птицей – австрийским государственным орлом спереди.
Вполне родственными этим головным уборам были шлемы советских милиционеров времен НЭПа. Те самые, о которых вспоминает М. А. Булгаков, описывая представление Воланда: «Тотчас в бельэтаже появился шлем милиционера, из бельэтажа кого-то повели». И, уж конечно, современные каски английских «бобби».
С. 101
— Хотел бы я знать, о чем вы, морская свинья, думаете сейчас?
и далее здесь же:
Почему же вы, сиамский слон, не думаете?
Перевод верный буквально, в оригинале Швейка называют vy mořské prase. Но для чеха это звучит иначе, чем для русского, потому что морская свинка – по-чешски просто morče и никакая вовсе свинья (prase) к этому слову не прилагается. То есть тут не искажение, вытягивание или расширение, а нечто новое и фантастическое.
Подробно о склонности офицеров императорской королевской армии к дарвинской силы провидениям и зоологическому визионерству Гашек пишет во второй части романа. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 334 и там же, с. 336.
Но все это очевидное перенесение и даже агитационно-пропагандистское использование собственной гашековской страсти к выдумыванию «сернистых китов», то есть невиданных созданий из неведомых краев, о чем в романе красочно рассказывает альтер-эго автора вольноопределяющийся Марек. См. комм., ч. 2, гл. 3, с. 367.
— У нас уже имеются о вас сведения. Der Keři meint: man wird glauben, er sei ein wirklicher Idiot… /Этот молодчик думает, что ему поверят, будто он действительно идиот… (нем.)/ Вы вовсе не идиот, Швейк, вы хитрая бестия и пройдоха, вы жулик, хулиган, сволочь! Понимаете?
