а только
историческим памятником (стр. 91); что если бы явился новый Коцебу, то он, г. Булгарин, первый
преклонил бы перед ним чело{13} (стр. 92); что Гоголь «Ревизором» доказал, что он имеет комический талант (и мы то же думаем!), и что если бы Пушкин подчинил своего «Бориса Годунова» условиям сцены, то мог бы стать наряду с Шиллером (конечно!); что, наконец, г. Полевой (первый в драматическом триумвирате, состоящем из него, г. Полевого, Пушкина и Гоголя) обезоруживает умную критику тем, что, из любви к литературе и жалости к бесплодию драматической почвы, оживляет русскую сцену оригинальными произведениями (стр. 93–95).
«Театральные воспоминания моей юности» г. Булгарина возбудили «Мои воспоминания о русском театре и русской драматургии» г. Полевого, – и он, по обыкновению, изложил их в «Письме к Ф. В. Булгарину», напечатанном в «Репертуаре». По обыкновению, говорим мы, ибо, с некоторого времени, все мнения и воспоминания г. Полевого излагаются не иначе, как в письмах к г. Булгарину. Читатели «Отечественных записок» знают уже о письме г. Полевого к г. Булгарину, напечатанном в IV № «Сына отечества» за прошлый (не кончившийся еще для него) 1839 год{14}. В этом достопримечательном письме г. Полевой прямо называет г. Булгарина единственным русским литератором, с которым ему, г. Полевому, еще можно иметь дело (стр. 118).
Утешительное явление! Тем более утешительное, что нашу литературу, особенно журнальную, упрекают в духе парциальности и вражды! Письма г. Полевого к г. Булгарину, отличающиеся духом миролюбия, непамятозлобия и приязненности, суть важный факт против несправедливости подобного обвинения. Сколько было чернильных войн между этими двумя атлетами нашей литературы, – но мир, благодатный мир восторжествовал! Невозможно не подивиться, от умиленной души и умиленного сердца, всякой умилительной гармонии душ, которая, говоря философским языком, проистекает из родственности субстанций. Да, что соединила природа, того не расторгнут ни враждебные люди, ни враждебные обстоятельства; симпатия, основанная на тождестве стремления и целей, – такая симпатия не только выдерживает всевозможные отрицания, но еще и более укрепляется от них. Люди, таким образом настроенные, могут ссориться, но эти ссоры служат только к большему укреплению прекрасного союза. За примерами ходить недалеко: оставляя в покое Орестов и Пиладов{15} и всю древность, заглянем в историю наших журнальных переворотов, которая всегда так интересна и назидательна и которую изучать мы поставили себе в обязанность. Вспомним недавние эпохи ее, вспомним, например, о том, сколько литературных неудовольствий, распрей, ссор, войн, примирений и разрывов, разрывов и примирений было хоть бы между г. Полевым и г. Булгариным, и как прекрасны теперешние их отношения. В то время для неопытного, поверхностного и особливо для
