Теперь, когда дело было на мази, Казанова не давал себе роздыху. Отправился в Версаль, где встретился по очереди с министром де Берни, г-ном де Булонем, г-жой де Помпадур, аббатом де Лавилем, первым заместителем министра, и всех убедил в обоснованности своего проекта. Дело в шляпе. Декрет вскоре будет объявлен. Казанова, предусмотрительно поручивший ведение дела Кальцабиджи, получил годовую пенсию в четыре тысячи франков с самой лотереи, а также шесть пунктов распространения билетов. Он поспешил пять из них продать, оставив себе шестой, роскошно обставленный, на улице Сен-Дени. Чрезвычайно ловкий, когда речь заходила о его финансовых интересах, Казанова тотчас объявил, что все выигрышные билеты, подписанные его рукой, будут оплачены в его конторе на улице Сен-Дени через сутки после тиража. Эффект не заставил себя ждать: все стали ломиться в его контору, пренебрегая другими, к великому отчаянию их содержателей. Получая шесть процентов с доходов, Казанова, не имевший ни гроша в кармане по приезде из Венеции, обогатился с головокружительной быстротой. Начался самый пышный период всей его жизни.
По крайней мере, таков блестящий и самовлюбленный рассказ, предложенный нам Джакомо Казановой, в котором он, очевидно, преувеличивает свою роль. Однако благодаря кропотливым изысканиям Шарля Самарана нам известно, что в архивах Военного училища, финансы которого, находившиеся в ужасающем состоянии (в начале 1757 года его долг составлял огромную сумму в два миллиона двести тысяч ливров), и должна была поправить лотерея, вовсе не упоминается о Казанове. Нет его имени и в полном списке двадцати восьми распространителей лотерейных билетов, опубликованном в начале февраля 1758 года. Лишь после 1759 года Казанова стал заправлять одной из контор, на улице Сен-Мартен.
На самом деле эту прибыльную лотерею, разрешенную Государственным советом на тридцать лет, запустили братья Кальцабиджи, прекрасно знакомые с принципом лотерей, уже давно практиковавшихся в их стране – в Генуе, Риме, Неаполе и Венеции. Первый тираж состоялся 18 апреля 1758 года. Вот каков был его принцип в изложении Шарля Самарана:
«В “колесо Фортуны” помещали девяносто шаров одинакового размера и цвета, в каждом из которых был номер. В день публичного тиража, в присутствии членов Совета Военного училища, номера, прежде чем поместить в шары, последовательно предъявляли присутствующим – полезная предосторожность, чтобы избегнуть обвинений в плутовстве со стороны неудачливых игроков. Затем шары перемешивали и, по обычаю, какому-нибудь ребенку поручали сыграть роль его величества случая. Публика была вольна ставить на каждый из девяноста номеров либо 12, либо 24, либо 36 су, всегда увеличивая на двенадцать. Можно было также сделать ставку тремя различными способами: на один номер, на два, на три. Игроки, у которых совпадал один, два, три, четыре или пять номеров, получали лоты, пропорциональные уровню совпадения и сумме ставок. Билеты выдавались на один номер, и там сумма доходила до шести тысяч ливров, на два номера, по 300 ливров, на три номера, по 150 ливров. За один номер выплачивали ставку в 15-кратном размере, за два связанных номера – в 270-кратном, за три связанных номера – в 2500-кратном. Разумеется, каждый мог попытать счастья, сделав ставку на один, два или три номера в совокупности на шесть, семь, восемь или девять номеров: риск возрастал соответственно, но и шансы тоже»
