Сюзанна, пожалуй, не вызывала въ немъ отвращенія, но, навѣрное, она ему не нравилась. Онъ доходилъ даже до того, что оспаривалъ ея юношескую красоту, очаровавшую его на одинъ моментъ. Онъ находилъ миссъ Севернъ то слишкомъ тонкой и хрупкой, то наоборотъ слишкомъ шаловливой, съ, порой, мальчишескими жестами, съ насмѣшливыми интонаціями, которыя его шокировали, какъ нѣчто анормальное, производя такое же впечатлѣніе, какъ еслибъ онъ увидѣлъ напудренную маркизу въ родѣ тѣхъ, которыхъ можно видѣть въ портретныхъ галлереяхъ XVIII в. верхомъ на велосипедѣ. Затѣмъ его сильно раздражалъ акцентъ, сохраненный ею, несмотря на то, что изъяснялась она грамматически правильно, — этотъ очень легкій и раздражающій акцентъ, отъ котораго она никогда не избавится и который въ то время, когда она говорила, какъ бы обрисовывался на ея губахъ.
Наконецъ, изъ встрѣчи у „Зеленой Гробницы“, когда никакой серьезный интересъ не волновалъ ихъ, Мишель могъ наблюдать молодую дѣвушку такой, какая она въ повседневной жизни, и изъ разговора, бывшаго тамъ, точно такъ же какъ изъ ея просьбы о жемчужинѣ, „хорошенькой жемчужинѣ“, онъ заключалъ, что она была до смѣшного дитя для женщины 22 лѣтъ, сердясь, забавляясь, смѣясь, пугаясь изъ-за пустяковъ.
Насколько дѣти прелестны, настолько же женщины-дѣти невыносимы! И придется жить, жить всегда съ этой женщиной-ребенкомъ, съ этой чужестранкой!
Мишель представлялъ себѣ еще Сюзанну, какъ второе изданіе Колетты, — Колеттой, такой же свѣтской, такой же сумасбродной, но съ меньшей безпечностью и съ меньшей женственной прелестью. Онъ нѣжно любилъ свою сестру, но сколько разъ онъ изумлялся неизмѣнному терпѣнію и веселому настроенію своего зятя. А домъ Колетты былъ идеаломъ миссъ Севернъ!
Теперь Мишель насмѣшливо удивлялся, какъ могъ онъ отвѣчать спокойно и миролюбивыми фразами на слова, одно воспоминаніе о которыхъ его возмущало.
Между тѣмъ, было бы гораздо проще прервать всѣ колебанія такими словами: „вы правы, я безумецъ, я мечталъ, что я любимъ… И Мишель смѣялся, смѣялся еще разъ надъ своей собственной наивностью. Сказать, что онъ могъ приписывать романтическія идеи такой типичной резонеркѣ, какой была миссъ Севернъ! Романтизмъ и эта искусная велосипедистка, эта практичная молодая особа въ неуклюжемъ костюмѣ, слонявшаяся по лѣсу съ дорожной картой!
— Ахъ! какую необыкновенную пару мы составимъ, — вздохнулъ молодой человѣкъ.
Въ башнѣ Сенъ Сильвера Даранъ ждалъ, перелистывая альбомы.
