— Я не думаю, нѣтъ… — возразилъ Мишель себѣ въ бороду.
Кровь залила все лицо Сюзи, и двѣ слезы ярости наполнили ея глаза, но усиліемъ воли она ихъ удержала и голосомъ преувеличенно спокойнымъ сказала:
— Депланъ былъ у Рео.
— Вы не можете сказать: господинъ Депланъ? — сказалъ еще Мишель.
— О! какъ хотите! я только что сказала: Жакъ, не приводя васъ, кажется, въ негодованіе.
— Да, но это было не то же самое, — замѣтилъ г-нъ Фовель своимъ добрымъ, отечески примирительнымъ голосомъ.
— Итакъ, я видѣла господина Деплана, говорившего мнѣ о балѣ.
— Ахъ! въ самомъ дѣлѣ! — воскликнула Колетта, въ высшей степени заинтересованная.
— Это будетъ восхитительно, Колетта!
Онѣ начали разговоръ о платьяхъ „мовъ“ и зеленыхъ, между тѣмъ какъ г-нъ Фовель занялся Восточнымъ вопросомъ.
Послѣ завтрака, когда Сюзанна взялась за шляпу, объявляя Колеттѣ о своемъ намѣреніи пойти посидѣть на берегу рѣки, Мишель, который чувствовалъ нѣкоторое угрызеніе совѣсти, не столько изъ-за упрековъ, сдѣланныхъ имъ, сколько изъ-за формы, въ которую онъ ихъ облекалъ, попросилъ почти любезно позволенія у молодой дѣвушки сопровождать ее.
Медленно спустились они подъ деревьями къ Серпантинѣ. Мишель, казалось, забылъ свое неудовольствіе; онъ разсказывалъ о квартирѣ, осмотрѣнной имъ въ кварталѣ Марбефъ и которая, казалось, соединяла всѣ желанныя условія для ихъ будущаго жилища, о разговорѣ, бывшемъ у него съ его обойщикомъ, о скульптурныхъ украшеніяхъ для столовой, видѣнныхъ имъ у Бенгъ. Разговоръ страстно интересовалъ Сюзанну. Ея природный, но мало развитой художественный вкусъ, любовь къ изящнымъ и тонкимъ вещамъ, направлялся до сего времени чѣмъ-то въ родѣ инстинкта; ей доставляло удовольствіе слѣдить за Мишелемъ въ области общихъ сужденій, понимать то, что она чувствовала, изучать то, что она угадывала, и подкрѣплять свои личные вкусы его познаніями.
На краю спуска они усѣлись на скамейку. Отъ Серпантины, протекавшей съ шумомъ у ихъ ногъ, вѣяло свѣжестью. Камыши съ коричневыми метелками, зеленовато-сѣрыя ивы окаймляли противоположный берегъ.
Въ очень прозрачной водѣ, дававшей возможность видѣть дно, покрытое булыжникомъ молочно бѣлаго, какъ жемчугъ, цвѣта, плавали во всѣхъ направленіяхъ рыбы, спускавшіяся до дна или подымавшіяся на поверхность воды; изрѣдка та или иная появлялась въ солнечныхъ лучахъ, и тогда онѣ сверкали серебромъ. Сюзанна рисовала кончикомъ зонтика узоры на пескѣ, а Мишель съ разсѣяннымъ и хмурымъ взглядомъ уставился прямо передъ собой. Молодая дѣвушка прервала на минуту свое занятіе и стала смотрѣть по направленію его взгляда. Ей видимо было нужно что-то сказать, но она колебалась. Можетъ быть, Мишель былъ единственнымъ человѣкомъ, къ которому она не всегда осмѣливалась обратиться съ приходившими ей на умъ словами, не обдумавъ заранѣе ихъ значенія.
