— Я вижу, ты одна из Мудрейших, — проговорил я с такой уверенностью, как если бы обнаружил у нее на груди Колдовской Камень. Однако я понимал, что она по сути своей не имеет ничего общего с владычицами Зсткарпа.
— Мудрость бывает разной, как известно, — в голосе Дагоны прозвучала ирония. — Когда-то, очень давно, Путь Мудрости, которого придерживался древний народ Эскора, разветвился, и теперь в этой стране сосуществуют разные представления о ней. Они сильно отличаются одно от другого исходными моментами, а значит, и тем, что привносят в жизнь. Но за долгие годы Зеленый народ сумел установить равновесие между добром и злом и научился его поддерживать. Всякое же чужое колдовство, творимое даже с благой целью, способно только нарушить это равновесие и тем самым пробудить неведомые силы, всем на погибель. Твоя сестра этого не понимает. Она похожа на ребенка, который крутит прутиком в омуте, пуская рябь по воде, и не ведает о том, что дразнит этим дремлющее на его дне чудовище. Однако… — Она замялась, выражение ее лица изменилось, и я увидел в ней совсем юную девушку, вроде Каттеи. — Однако мы не можем запретить ей творить колдовство; мы только хотели бы, чтобы она занималась этим не здесь. — На ее лице снова появилась улыбка. — А теперь, Килан из рода Трегартов, давай освободимся от панциря.
Ее рука легла на глиняную корку у меня над грудью. Ногтем большого пальца Дагона прочертила на спекшейся глине линию вдоль моего туловища. Такие же линии она прочертила на руках и ногах.
Сопровождавшие ее звери тут же принялись соскребать глину вдоль этих линий и отламывать ее по кусочкам. Они трудились проворно, и по их движениям было видно, что им не впервой заниматься таким делом. Дагона встала и направилась к покалеченному барсу. Она присела возле него и, разглядывая, как засохла глина на нем, поглаживала его по голове.
Несмотря на проворство ее помощников, им понадобилось достаточно много времени, чтобы высвободить меня из саркофага. Наконец, я поднялся из углубления, которое в точности повторяло форму моего тела. Оно было цело, но хранило на себе следы только что заживших ран.
— Смерть безвластна здесь, главное — попасть сюда, — сказала Дагона.
— И как же я оказался здесь, моя госпожа? — спросил я.
— При содействии многих сил, храбрый воин, у которых ты теперь в долгу, — ответила Дагона.
— Я готов заплатить свой долг, — сказал я рассеянно, смущенный своей наготой.
— А я вынуждена его увеличить, — засмеялась она. — То, в чем ты сейчас нуждаешься, найдешь там…
